- Прошу позволения возглавить атаку! - Элбег почтительно - на ханьский манер - сжал в кулак руки перед глудью.
- Да поможет тебе Всевышний! - сказал аль-Мамун.
Вопли и рев у ворот сказали ему все - ворота открыли изнутри.
С разрывающим барабанные перепонки свистом и визгом джунгарская конница погрохотала к беспомощно раскрытым воротам.
Карматскому гарнизону аль-Бара оставалось жить считанные часы.
Чихая и утираясь белым шарфом, катиб свирепо пулял костяные бусины абаки:
- Дважды по две дюжины хукк ячменя! Сорок восемь! Пиши, пиши быстрее, о враг веры! - это он орал на старательно высунувшего язык мальчишку-помощника.
Тот усердно макал калам в чернильницу и писал, писал:
- Со-рок во-семь хукк яч-ме-ня...
Полуголые зинджи ухали и взваливали на загривки длинные мешки с болтающимися, как кисти, хвостами. Припасы вытаскивали из кладовых и подвалов и выносили в лагерь.
В замке оказалось полно простого народу - мужчины, по виду обычные феллахи, женщины, орущие дети, старики. Почему-то чуть ли не все были огнепоклонниками, но не парсами, а ашшаритами из Бану Худ. Все торжественно клялись, что веруют в пророка Мамара из Куфы, в котором воплотилась божественная Хварна.
Про пророка Мамара халифу уже приходилось слышать: этот торговец пшеницей обрел в пустыне Синджар откровение от ангела Джабраила. Ангел поручил ему сказать миру, что Али обманул ашшаритов, а истинная вера исповедуется в Хорасане. Но поскольку Хорасан лежит под властью нечестивых последователей Али, истинно верующим нужно идти в благословенные земли аль-Ахсы, где и собираются сейчас все утесненные и преследуемые за правду.
В данный конкретный момент община Мамара - который, как заверяли его почитатели, сейчас находился то ли в Хаджаре, то ли в Хазе - жалобно завывала, стоя на коленях под стенами замка. Женщины, горестно вскрикивая, голосили и по старинному бедуинскому обычаю взрывали руками пыль.
Поскольку все эти люди считались отступившими от истинной веры, им предложили вернуться в ее лоно. Пока никто не соглашался: все они громко молились, болтали на непонятных, нечеловеческих языках, обсыпались пылью и призывали на помощь пророка Мамара.
Аль-Мамун уже понял, что не сможет исполнить над ними закон шарийа: мужчин-отступников следовало через три дня предать смерти, а женщин заключить в тюрьму. Ну не тащить же всю эту мамарову кодлу с собой! А убивать одураченных простецов тоже не хотелось... Поэтому он сразу приказал продать всех на работы в государственные мастерские.
