— Вот такие дела, — подвел он итог своей истории и, увидев, что мать хочет что-то сказать, предупредил: — Только, мама, пожалуйста, не пугайся. Я действительно собираюсь жениться на Эмме. Может быть, Сирил и не мой сын, но для меня это совершенно безразлично. Поверь, мама, это замечательный ребенок, и у него обязательно должен быть отец. И я очень хочу стать им.
Энн с сомнением покачала головой.
— Но… Но ведь Эмма не желает иметь с тобой ничего общего!
Вот и доверяй после этого матери свои проблемы!
— Да, я понимаю это, — бросил он, опрометчиво поддаваясь сомнениям, немедленно охватившим его при воспоминании о решительности Эммы. — Но верь мне, мама, я обязательно буду пытаться изменить ее мнение о себе и добьюсь этого.
— А как ты себе это представляешь? — недоверчиво спросила Энн. Сомнения с новой силой принялись терзать Дэна, хотя он изо всех сил старался не поддаваться пессимизму.
— Тебе обязательно нужно все испортить своими страхами, мама? — возмутился он. — Да, пока я не знаю, что и как нужно делать. Но это только пока. И вообще, мне надо выспаться и прийти в себя. — Он поставил свою чашку на раковину. — Вот сейчас пожелаю моей лучшей в мире мамочке доброй ночи и тут же отправлюсь спать.
Энн покачала головой, услышав эту сентенцию. Она встала и поставила на стол свою чашку с недопитым кофе.
— Нельзя заставить женщину полюбить тебя, сынок, — сказала она. — Впрочем, как и выйти за тебя замуж.
— Думаешь, нет? — с вызовом спросил он. — А вот я думаю совсем по-другому. Она однажды доказала мне, что я что-то для нее значу. А если ничего не выйдет, то я все равно найду какой-нибудь выход и добьюсь своего! Пусть даже для этого мне придется сделать что-то невозможное!
Энн с ужасом смотрела на сына. Она надеялась, что он все-таки достаточно умен, чтобы не натворить глупостей. Хотя она знала, что такое мужчина, охваченный страстью. В глубине души она еще не смирилась до конца с выбором сына. Все же Эмма, какие бы чувства ни питал к ней Дэн, совершила с позиций впитанного Энн с самого детства кодекса поведения непростительный грех — обманула мужа. Пусть даже для благой цели, но все-таки…
— Дэн, сынок, а ты уверен до конца в своих чувствах к ней? — осторожно спросила Энн.
— Мама, перестань! Ты опять со своими предрассудками столетней давности.
— Послушай, Даниэль-джан. — Мать называла его так, на родном армянском языке, только когда хотела завести самый доверительный разговор. — Поверь, я желаю тебе только добра. Я не хочу, чтобы ты потом проклинал себя… и ее тоже.
