— Оставайся здесь. — Он положил руки ей на плечи. — Я хочу поговорить с тобой. Ведь ты должна дать объяснения.
— Но мне надо вернуться к своей работе! Я и так получу взбучку. Который час?
— Почти десять.
— О нет! Нужно убрать еще целый этаж, а в одиннадцать я уже должна быть в классе.
— В классе? — У Дрейка упало сердце. — Ты все еще учишься в школе?
— Нет, я преподаю в балетных классах Анны Бари.
— Так ты на двух работах? Тогда неудивительно, что тебя сморил сон, — сказал он в ответ, прикидывая в уме, сколько же ей может быть лет.
— Простите, но я действительно должна уходить.
— Прошу вас, не уходите. Не волнуйтесь о ваших работах. Я Дрейк Малони и обо всем позабочусь.
Упоминание имени никак не отразилось на ее лице и не вызвало столь хорошо знакомого ему жадного блеска в глазах. Его имя девушке было неизвестно. Очевидно было лишь то, что она очень нуждалась в деньгах.
— Юная леди, я не знаю, кто вы и как вас зовут, но прошу вас перед тем, как уйти, расскажите, что с вами случилось. Мы побеседуем в гостиной за завтраком.
Его уверенный тон заставил Китти принять приглашение и послушно последовать в гостиную, где они, сев рядом, принялись за завтрак. Китти ничего не утаила, поведав и о болезни матери, и о том горе, в каком пребывали они обе после смерти отца. Малони оказался внимательным слушателем, с интересом вникающим во все. В его присутствии Китти чувствовала себя, как ни странно, очень свободно, словно собеседник перекладывал на свои плечи все то, что она уже не выдерживала.
Наконец Китти поднялась, чтобы уходить, хотя ей совершенно не хотелось покидать его и эти красивые апартаменты. Что за волшебная встреча!
— Сейчас, когда одну работу я уже потеряла, мне лучше приложить усилия к тому, чтобы не расстаться и со второй. Спасибо вам большое за участие. И еще раз простите за то, что я уснула в вашей комнате.
Дрейк вдруг испугался, что это хрупкое дитя навсегда исчезнет из его жизни:
— Вы пообедаете со мной?
— Увы, я закончу не раньше девяти.
— Тогда у нас будет весьма изысканный поздний ужин. Куда мне за вами заехать?
— В танцевальную студию Анны Бари на Олив-стрит. Это известное место.
Уже в дверях Дрейк нежно погладил ее по щеке и прошептал:
— Персик.
— Что… Что вы сказали?
— Я говорю о твоих щеках. Они нежные, как спелые персики.
— Но у персиков внутри очень твердая косточка, а не сердце, — улыбаясь, возразила она.
— Я искренне надеюсь, что это не так. — На секунду он задумался. — Знаешь, я буду называть тебя Пич — сладкий изысканный персик.
