На следующий день после похорон старшего сержанта Владислава Квасковяка майор Бронислав Неваровный на электричке приехал в Подлешную и прямиком направился в отделение милиции. Оно располагалось в вилле довоенной постройки, метрах в четырехстах от станции. Дом отстоял метров на десять от улицы и был окружен выкрашенным в зеленый цвет заборчиком. От калитки вела к дому выложенная бетонными плитами дорожка. Справа и слева от нее, на газонах, — две клумбы, окаймленные красным кирпичом. В центре одной из клумб находилась довольно высокая мачта, выкрашенная в белый цвет, со стальным тросиком на блоках для подъема флага. Отороченное черной каймой бело-красное полотнище свисало с середины мачты: сотрудники Квасковяка прощались со своим комендантом.
Майор открыл калитку, прошел по дорожке и вошел в дом. Коридор делил помещение на две равные части. Лестница вниз, закрытая массивной металлической решеткой, очевидно, вела в помещение для арестованных. На дверях слева висела небольшая табличка: «Пост милиции в Подлешной». Неваровный повернул ручку и оказался в небольшой комнате, перегороженной барьером. С одной стороны барьера находилась широкая деревянная скамья и стояло несколько стульев, с другой — два стола, на них телефон и какие-то книги. На стене — государственный герб.
Один стол пустовал, за другим сидел молодой симпатичный сержант и читал газету.
— Добрый день, — сказал майор.
— Угу, — буркнул сержант, не отрываясь от газеты.
Неваровный уселся на скамью и стал ждать, что будет дальше. Прошло минуты три. Милиционер дочитал отрывок детектива в «Трибуне Мазовецкой» и с сожалением отложил газету.
— Вы по какому делу, гражданин?
— Я из Варшавы. Моя фамилия Неваровный, майор Бронислав Неваровный.
— О боже, ну и влип! — молодой человек вскочил так стремительно, что газета оказалась на полу.
— Если не ошибаюсь, сержант Михаляк?
— Гражданин майор, докладывает сержант Михаляк: в штате отделения пять человек. Один на дежурстве, один убит, трое в патруле. — Михаляк выпалил все это одним духом, вытянувшись по стойке «смирно». Заметив собственную неловкость, он тут же поправился. — Вы меня так напугали, что сам не знаю, что говорю. Нас тут четверо. Я дежурю, а двое ушли в патруль. У четвертого сегодня выходной, он дежурит ночью.
— Хорошо, хорошо. — Майор с трудом сдержал смех. Ему понравился этот симпатичный парень, и только для порядка он добавил. — В следующий раз, когда кто-нибудь входит, не читайте газет.
