Джо вскочил и повернулся к Габриелле спиной.
— Ты не сталкивалась с мерзостями, — заявил он, подходя к камину и облокачиваясь на каминную полку. — Возможно, мне нравилось высаживать двери, используя свое тело в качестве тарана.
— О, в этом я не сомневаюсь. — Она подошла к нему. — Ты крепкий парень. В чем я сомневаюсь, так это в том, что у тебя был иной выбор.
Джо бросил на нее взгляд через плечо, а затем устремил его на горящие на камине свечи.
— Выбор у меня был, мне было вовсе не обязательно преследовать торговца наркотиками в темной аллее. Но я полицейский, я должен гоняться за плохими парнями, и, если однажды принес присягу, я выполняю ее. Поверь, я был обязан поймать Робби. — Ему хотелось потрясти Габриеллу, чтобы с ее лица исчезло это невыносимое выражение. — Я на него страшно разозлился. Он был моим осведомителем, но вел двойную игру, и мне хотелось прижать его к ногтю.
Джо снова взглянул на Габриеллу, но признаков смятения не заметил. Она вроде бы пацифистка. Ей положено ненавидеть таких, как он. Боже правый, ведь ей не положено смотреть на него так, словно ей жаль его.
— Я увидел вспышку огня из пистолета Робби, — продолжил он, — и выпустил всю обойму ему в грудь, прежде чем понял, что выхватил оружие. Мне не надо было осматривать его, чтобы понять, что я его прикончил. Однажды увидев такое, ты знаешь, чем это заканчивается. И уже никогда не забудешь. Позже выяснилось, что он был мертв до того, как упал. И я не знаю, как должен относиться к этому. Иногда чувствую себя дерьмом, а иногда я чертовски счастлив, что оказался лучшим стрелком. Это адская мука — понимать, что забрал у человека жизнь. Возможно, я тогда плохо себя контролировал.
— Сомневаюсь, что ты способен потерять контроль над собой.
Габриелла ошибалась. Непонятным образом ей удалось заставить Джо рассказать ей о той перестрелке больше, чем он кому-либо когда-либо рассказывал. Ей достаточно было лишь взглянуть на него своими огромными глазами так, словно она действительно верила ему, и он разболтался, как идиот. Что ж, исповедь его завершена. В последние полчаса, сидя на стуле, Джо представлял, каковы окажутся на ощупь груди Габриеллы в его ладонях. Его возбужденная плоть понуждала его схватить одну из этих мягких рук, что двигалась по всему его телу, и засунуть в свои боксерские трусы, чтобы она ласкала нечто более интересное, чем бицепсы и трицепсы.
Джо привлек Габриеллу к себе и приник губами к ее губам. Он узнал вкус этих сладких губ, словно они и впрямь были любовниками. Словно он знал Габриеллу целую вечность. Она приоткрыла рот, как бы приглашая его, и, когда язык Джо коснулся ее языка, обвила руками шею и прильнула к нему всем телом.
