– Вы уверены, что ваша девушка согласится написать заявление? – спросил он. – Она не начнет упрямиться и говорить, что ее все устраивает, что назначенному адвокату она доверяет, а мне – нет?
– Не должна… – В голосе Ленара впервые послышалась неуверенность. Видно, ему и в голову не приходило, что у его арестованной подружки могут иметься какие-то собственные мысли, мнения и представления, он сам за нее все решил.
– Она просила вас найти ей хорошего защитника? Вы же были с ней при задержании, она могла с вами разговаривать. Просила? – настаивал Кирган.
– Нет, она ничего такого не говорила. Но она растерялась и вообще плохо понимала, что происходит.
– А с вами, простите, у нее отношения доверительные? – задал Виталий вопрос в лоб.
Ленар растерялся еще больше, очевидно, он не совсем понимал суть вопроса.
– Я… не знаю… она моя девушка… – пробормотал парень.
– Если она получит от вас записку, она вам поверит?
– Поверит, конечно, поверит, – горячо заверил его Ленар.
– Тогда вы мне потом черкните пару слов для нее, чтобы мне было чем подкрепить свое появление. Ну что вы на меня так смотрите? Знаете, сколько раз бывало, что меня нанимали родственники задержанного, я приходил к нему, а он морду воротил и бубнил, что это подстава, что меня наняли его враги, чтобы наверняка засадить, и разговаривать со мной он не станет. Так что записочка от вас мне понадобится.
Райнер взглянул на Виталия с любопытством и одновременно с недоверием.
– А разве это можно? Я где-то слышал, что в тюрьму нельзя проносить письма, и телефоны тоже нельзя, с этим строго.
Кирган только усмехнулся в ответ и ничего не сказал. Конечно, нельзя, кто же спорит? Но только без таких записочек частенько и в самом деле не обойтись. Телефон он, конечно, сдает при входе, равно как и лекарства, и режущие и колющие предметы, и любую технику, но вот бумаги адвоката никто не имеет права проверять, так что невинную и вполне безобидную записку пронести всегда можно.
Гости благодарно пожали ему руку и двинулись к выходу. На прощание Маргарита Михайловна обернулась и произнесла:
– Вот вам напоследок еще один Конфуций, авось пригодится: «Благородный муж безмятежен и свободен, а низкий человек разочарован и скорбен».
На этот раз у Виталия никаких вопросов не возникло.
Антон Сташис данное самому себе слово выполнял и проводил с детьми целые дни. Впрочем, это не помешало ему сделать несколько телефонных звонков, в результате которых в его кармане появилась бумажка с адресом некоего Дениса Чернецова, племянника того самого Георгия Петровича Чернецова, оставившего такое странное наследство Галине Тишуниной.
