Анатолий Алексеевич, войдя в класс, не пробовал никого успокаивать, встал к ребятам спиной и с интересом изучал «Молнию». Он очень рассчитывал на то, что рано или поздно его ученикам захочется узнать, какое они своей «Молнией» произвели впечатление? И верх возьмет любопытство! Так и случилось: вскоре Анатолий Алексеевич почувствовал настороженное внимание. Тогда, не повышая голоса, он сказал:
— Ребята, жизнь у нас с вами совсем никудышная. Такая жизнь никого не устраивает, ни вас, ни учителей. Хорошего разговора, чтобы понять друг друга, у нас не получается, а понять надо. Я предлагаю: пусть каждый, кто захочет, напишет обо всем, что у него наболело. Скинем с себя груз обид и тревог наших и, может, почувствуем облегчение. И даже сами себя скорее поймем и тогда уж вместе решим, что делать и как жить дальше. Согласны?
— А устно высказаться нельзя? — жеманничая, спросила Киссицкая.
— Высказывайся! — разрешил Прибаукин. — Твои драгоценные мысли должны знать все.
— А это поможет психологическим изысканиям? — как всегда мрачно, съязвил Кустов.
— Лучше бы занялись делом, — проворчала Холодова. — Сколько времени люди теряют зря!
— Не будем писать? Или напишем? — повернулась к классу Маша Клубничкина.
— Напишем, — за всех поручился Прибаукин. — Дети — это чудо природы. Его надо изучать. Кися, ты ведь чудо, правда? — Он откровенно потешался над Киссицкой, которая молча, с ненавистью глядела на него.
Клубничкина, почувствовав поддержку Прибаукина, пообещала:
— Напишем. Я ими займусь. Они у меня как миленькие…
По едва уловимой реакции класса Анатолий Алексеевич понял, что напишут.
Из любопытства? С надеждой на помощь? Развлекаясь? Пока этого он не знал.
Дней через десять «собрались» письменные исповеди ребят. Анатолий Алексеевич читал их вечер и ночь, почти физически ощущая, как больно его душе, хотя всю прожитую им жизнь его учили, что души как таковой не существует.
Маша Клубничкина.
Взрослые народ загадочный. Некоторые черствы, другие заносчивы, а иные назойливо добросердечны. А те, о ком Сент-Экзюпери сказал: «Я долго жил среди взрослых. Я видел их совсем близко и от этого, признаться, не стал думать о них лучше», — враги.
Нас просили прийти с родителями в воскресенье, в десять. Некоторые приволокли даже двоих родителей. И что же? Дверь школы оказалась закрытой. Сорок минут мы мокли под дождем и страшно замерзли. Но никто и не подумал извиниться перед нами. Надежда Прохоровна пролепетала что-то про водопроводную трубу, которую прорвало, а Виктория Петровна — про транспорт, который плохо работает, хотя ей до школы рукой подать!.. Но они всегда правы.
