В них было отчаяние, боль, усталость, но также проблеск чего-то еще. Они умоляли его, просили дать ей надежду.
— Расскажи мне. — Его голос был мягким и теплым.
Это было не требование, а просьба. Губы Элли задрожали, и ему на руку упала слеза. Не сводя с Элли глаз, Марк подвел ее к своей машине, открыл пассажирскую дверцу, усадил ее на край кожаного сиденья, а сам опустился на корточки и взял ее руки в свои.
Судорожно вздохнув, Элли закрыла глаза и закусила нижнюю губку. Было видно, что она подбирает подходящие слова. Затем ее светло-зеленые глаза распахнулись и уставились прямо на него.
— Это была просто паническая атака. — Ее голос был низким и хриплым от слез. — Они у меня иногда случаются… Прости.
Но Марк не удовлетворился этим. Тихий голос в его голове — возможно, голос совести — не позволял ему оставить все как есть. Что бы там ее ни тревожило, это очень важно, и будет лучше, если она все ему расскажет прямо сейчас. Поэтому он выбрал единственно верную тактику — стал ждать.
В течение нескольких минут ни один из них не произносил ни слова. Наконец Элли опустила глаза и, глядя на их сцепленные руки, тихо произнесла:
— Мои муж и дочка погибли в дорожной аварии в такой же дождливый день, как этот.
— Мне очень жаль.
Наверное, самая неуместная фраза, которую он когда-либо произносил, но ничего другого ему не пришло в голову. По крайней мере, это правда. Ему действительно было жаль Элли и ее родных, жизнь которых так рано оборвалась. Жаль, что он только сейчас узнал о ее трагедии. Он крепче сжал ее руки.
— С тех пор прошло уже почти четыре года. Мы возвращались домой с покупками. Я купила Хло нарядные розовые туфли для школьного праздника. Ей так и не довелось их надеть. Полиция сказала, двое бесшабашных юнцов гнали на предельной скорости и вылетели прямо на нас из-за крутого поворота на проселочной дороге. Никто не успел вовремя остановиться: дорога была мокрой. Произошло лобовое столкновение.
Он погладил большим пальцем тыльную сторону ее ладони.
— Ты тоже была в машине?
Элли всхлипнула, затем посмотрела на него глазами полными боли.
— Я была за рулем.
Марк снова привлек ее к себе и почувствовал аромат ее шампуня, когда она положила голову ему на плечо. Ее мягкие кудри приятно щекотали ему щеку.
— Пощупай.
Сначала он не понял, что она имеет в виду, но затем она взяла его ладонь и положила себе на голову. Водя по ней пальцами, он нащупал продолговатое углубление.
— Полицейские сказали, я ничего не смогла бы сделать, — тихо произнесла она. — Но я ничего не помню. До конца моих дней надо мной будет нависать вопросительный знак. Я не могу ни в чем быть уверена. Кто знает, что было бы, затормози я на секунду раньше или выверни руль в другую сторону.
