Когда он подошел к дому и увидел свет в кухонном окне, он почти физически ощутил достигшее его через холод тепло. Тепло Лейси.
Теперь он сам удивлялся, что когда-то мог считать ее холодной. И не просто холодной — бессмысленной, поверхностной, бесполезной. Декоративной куклой — и только.
Она оказалась намного-намного лучше. И он страшился дня, когда она уедет, вернется к своей карьере.
Он никогда не сможет отблагодарить ее за то, что она делает для него, вынашивая его ребенка. И она знает это. Но она не знает, и никогда не узнает, что благодаря ей он снова почувствовал себя счастливым. Когда Лейси, сама того не ведая, пролила на него свой свет, он увидел — его горе, возможно, не вечно. Он всегда будет любить Элис и свято хранить память о ней, но теперь Дэрмид знал — он способен полюбить снова, и за это он должен благодарить Лейси.
Лейси, городскую даму.
Лейси, которая не любит маленьких детей.
Мне повезло, думал он с усмешкой, что первой женщиной, которая привлекла мое внимание после смерти Элис, стала женщина, которая меньше всего этого хотела.
Дэрмид отряхнул снег с сапог и открыл заднюю дверь. Лейси стояла у стола с кулинарной книгой в руке. Ее щеки раскраснелись от шедшего от плиты жара. Она великолепно выглядела в красной кофточке и облегающих брюках. Черные волосы собраны на затылке в свободный пучок, из которого выбиваются отдельные пряди.
Но она казалась чем-то расстроенной.
— Где Джек? — рассеянно спросила она.
— У Артура. Они сейчас придут.
— Хорошо покатались?
— Прекрасно! — Дэрмид повесил куртку на крючок за дверью. — Слушай, индейка источает дивный аромат.
— Надеюсь, она будет такой же на вкус, — ответила она взволнованно. — Это моя первая индейка. И она еще не готова, потому что я слишком поздно поставила ее.
— Уверен, она будет великолепна.
— Я сделала начинку, но забыла добавить кое-какие специи, и…
— Лейси, Артур и Джек не ждут обеда из клуба гурманов.
— Я знаю, но я так хорошо все продумала и хотела, чтобы получилось вкусно, а теперь… И я забыла, совершенно забыла купить клюквенный соус!
К его ужасу, из ее глаз полились слезы. Он даже не осознал свой порыв, но его руки вдруг обняли ее и прижали к груди.
— Лейси, — пробормотал он, проведя губами по ее волосам. — Лейси, пожалуйста, не плачь.
— Я такая глупая. Я ничего не умею. Я очень старалась быть полезной, но как бы я ни старалась, я никогда не смогу стать Элис.
— Во имя неба, зачем тебе быть Элис? Что плохого в том, чтобы быть Лейси?
