Камилла почти не вспоминала о том, что в Бостоне она жила совершенно иначе. Да и когда это было? В другой жизни, которая теперь ей только снилась. А те сны всегда заканчивались слезами…
Но случались и другие сны, после которых подушка оставалась сухой, а мысли целый день блуждали, ища дорогу за порог и прямиком в дом напротив.
— Завтрак! — крикнула Камилла.
Предполагалось, что Киллер и другой квартирант должны знать это слово назубок.
Но никто не несся сломя голову, сшибая дверные косяки.
— Эй! Что, никто не хочет есть? — изумленно воскликнула она.
Ответа не последовало.
Камилла приоткрыла дверь кухни, выходящую в задний дворик, и свистнула. Порой это срабатывало. Но не на этот раз.
Тогда Камилла вышла на главное крыльцо и посмотрела во все стороны. Сказала «кис-кис», потом «на-на-на». Снова глухо.
Она закрыла дверь и вернулась на кухню. Села за стол, решив завтракать в одиночестве.
Но оказалось, что в одиночестве и аппетит уже не тот.
Камилла задумалась. Вернее, не столько задумалась, сколько застыла. Застыла, поникла, размякла… Вдруг ей захотелось плакать.
— Сначала окружила себя нахлебниками, а теперь расстраиваешься, что никто не хочет есть у тебя с руки, — изобличила она себя. — Ты сама внушала Киллеру и этому пушистому котенку, что они свободны!
Камилла со злости швырнула вилку на стол, и она со звоном ударилась о тарелку.
Камилла поднялась из-за стола и вышла из кухни, на мгновение задержалась в коридоре, повернула в свою комнату, войдя в которую закрыла дверь, подошла к комоду, посмотрела на себя в зеркало…
Она не увидела себя, она не увидела ничего.
Невзирая на смену местоположения, невзирая на предпринятые действия, она продолжала думать о Пите, о мальчиках, о Киллере, о котенке. И еще она думала о близящейся грозе и о том, как давно не испытывала страха за других.
Все это время в ней работал разрушительный страх перед прошлым, страх, в мельчайших деталях воспроизводящий все переживания того рокового вечера. Только это занимало ее с момента гибели Роберта.
И впервые за столь долгий срок она осознала, что тревожится из-за грядущего и из-за живых. И еще она не находила ответа на вопрос, как ей быть, что следует предпринять, чтобы унять этот страх.
Она перевела взгляд на окно. Да, предчувствие ее не обмануло. Она увидела Киллера. Камилла побежала на кухню и распахнула дверь со словами:
— Завтрак! Где ты бродишь, бездельник? Ах! — воскликнула она, увидев пушистого, вернее, пушистую, как она выяснила это на днях. — И ты соизволила вернуться, мисс Неженка… Неженка, — задумавшись, повторила она и подытожила: — Неплохое, кстати, имя — Неженка. Так тебя и буду звать. Заходите оба. Надо бы вам проделать отверстие в двери, как в других домах.
