Ветер с глухим рассветным стоном прошелестел над головой Ратхи. Но туману было нипочем, казалось, он стал еще гуще под порывами ветра. Ратха едва различала траву в хвосте от себя.
Она шагнула вперед и поморщилась от боли, которая сначала ударила от клыков в затылок, а затем хищно запульсировала, обосновавшись за глазами.
Почему она не послушалась Такура и не залезла на дерево, как только заметила захватчика?
Ратха почувствовала что-то, застрявшее у нее между зубов, прямо за верхним клыком. Она нашарила это что-то языком и вытащила. Кусочек кожи: мокрая шерсть с одной стороны и горькая сера с другой. Кусок вражеского уха!
Ратха поморщилась, выплюнула кусок на землю и с мрачным удовольствием отшвырнула лапой.
Она с усилием сделала еще несколько шатких шагов, стиснув зубы, чтобы не так гудело в голове. Жгучий комок в груди постепенно рассасывался, и даже идти стало легче.
Вскоре Ратха заметила в тумане какое-то плотное пятно и, пошатываясь, потрусила к нему, надеясь, что это кто-то из разбежавшихся пестроспинок. Через несколько мгновений она с досадой опустила усы, догадавшись, что бежит на греющий камень. Ну что ж, по крайней мере, теперь она знает, где находится.
Ратха вспрыгнула на вершину камня и принюхалась, прекрасно понимая, что неподвижный влажный воздух ловит и удерживает все дорожки запахов.
Ага, вот он! Слабый, но постепенно усиливающийся след. Вдохнув полной грудью мускусный запах маленьких лошадок, Ратха сползла с камня и пошла на запах.
Жеребец-пестроспинка и его кобылки сбились в кучу, туман клубился вокруг их ног, жесткие лошадиные гривки и шкуры блестели от росы и пота. Жидкий лунный свет придавал глазам пестроспинок странное свечение. Жеребец встал на дыбы и заржал, показывая короткие и острые зубы. Когда Ратха осторожно вошла в стадо, лошадки попятились от нее, и она медленно погнала их к греющему камню. Некоторые отбившиеся пестроспинки вернулись в стадо, но множество единичных запахов, отсутствующих в общем густом духе табуна, подсказывали Ратхе, что куда как больше животных разбежались или стали жертвами Безымянных.
Ратха резко остановилась. Замерев, она прислушалась, но не услышала ничего, кроме фырканья пестроспинок. Туман заглушал все звуки, кроме самых близких. Она не видела и не слышала, что происходило на другой стороне луга. Беспрепятственно до нее доносились только запахи, и от них у Ратхи шерсть вставала дыбом. В ноздри ударил едкий запах пота, к которому присоединялся густой и железистый привкус крови. Но самым сильным запахом был страх: казалось, он растекся по всему лугу, смешавшись с туманом, и парализуя все, к чему прикасался.
