— Буржуа, — поправил ее гость. — Война им на руку.
Наступило молчание. Люсьен обернулся к хозяйке:
— Прошу извинения. Жизель меня ждет…
— Подумаешь, Жизель! Птица какая важная! Она… — Женщина, почувствовав на себе внимательный взгляд гостя, смутилась и оборвала на полуслове. — Ладно, иди, Люсьен.
Скатерть у Мари Фашон старая, с вылинявшими узорами, вся в штопках. Поэтому она стелет на стол белую простыню. И подает ужин. Чашку черного кофе, несколько кусочков сахара, два сухаря — все, что у нее есть.
— Извините за бедность, — говорит она покраснев. — Война-
Гость молча кивает головой и просит, чтобы хозяйка составила ему компанию.
Мари Фашон наливает и себе кофе, садится за стол.
— Кофе я обычно пью без сахара, — заявляет дядюшка Жак, взглянув на стенные часы, — а сухари разделим пополам.
Старик ухаживает за нею, будто не он, а она его гостья. Он придвигает к ней сахарницу, вазочку с сухарями, подает ложечку. Она пьет и все время исподтишка, незаметно следит за ним. Ей нравятся его юные глаза, искрящиеся нежной добротой.
— Когда все это кончится? — спрашивает Мари Фашон, и на ее лбу появляется глубокая складка.
Дядюшка Жак снова бросает беглый взгляд на часы и отвечает:
— Скоро. Очень скоро. Мужайтесь. Долго терпеть уже не придется. И девочку свою вскоре увидите…
«Люсьен ему все рассказал», — поняла женщина. Хочется поблагодарить старика за добрые слова, но вместо этого она вдруг начинает плакать. Кто знает, жива ли ее Жаннетта! Девочка пошла с подружками в очередь за хлебом и не вернулась. В тот день эсэсовцы устроили по всему Парижу облаву на детей и вывезли их бог знает куда. Одни говорят — в Германию на шахты, другие — в душегубки.
— Была б Жаннетта жива, она бы вырвалась из самого страшного ада, — со слезами произносит Мари Фашон. — Люсьен ее знает. Она у меня бедовая. Бывало, придет в театр — все вверх дном перевернет.
— Ничего, ничего, вы еще увидите свою дочурку, — заверяет ее дядюшка Жак. — Кстати, вы знаете актрису Лиан Дени? — задает он неожиданный вопрос, и глаза его начинают как-то особенно улыбаться поверх очков.
— Конечно, — отвечает женщина.
— Последнее время что-то о ней ничего не слышно, — заметил старик, словно невзначай.
Мари Фашон настороженно взглянула на гостя. В ее сердце вдруг закралось беспокойство. «Зачем я сказала, что знаю Лиан? — упрекнула она себя. — Кто знает, что на уме у старика! Его привел Люсьен, но ведь и он мог ошибиться».
— С тех пор как она оставила театр, я ее ни разу не видела.
