Дэниел опять покачал головой и смущенно развел руками.
— А сейчас я человек? Или вещь?
Йеясу наклонил голову и молча ждал.
— Думаю, что я все же человек, поскольку чувствую себя им. Я обладаю сознанием. Я личность. Не знаю… — он пожал плечами.
— Когито эрго сум.
— Это старинная японская пословица?
Йеясу покраснел.
— Я не хотел обидеть вас, дедушка.
— Нет, нет. Просто я становлюсь слишком чувствительным. У меня никогда не возникало мысли, что… — он пристально посмотрел в глаза Йеясу. — Давно она в таком состоянии?
— Вы имеете в виду мою мать?
— Конечно.
— Она хочет вернуться на Землю, в Бейкоку, и снова жить в Сан-Франциско.
— Она хочет? Откуда вы знаете? Она ведь… — он не договорил.
— Иногда она сознает, где находится. Когда я привез Яками на Хоккайдо, ее состояние было гораздо лучше. Тогда… это моя вина, дедушка.
Он низко опустил голову.
Дэниел ждал.
— Она тогда заводила речь о сеппуку. Поэтому мне нелегко обсуждать ваш возраст, дедушка. Она хотела умереть от своей руки, пока у нее еще сохранились силы.
Долгое время они молчали. Дэниел смотрел, как Йеясу опять наполнил сакэ свою чашку, поднял ее и принялся рассматривать прозрачное сверкающее содержимое. Затем Хасегава вылил горячее сакэ обратно в кувшин и поставил чашку на место.
— Я проявил слабость, дедушка, я уговорил ее не расставаться с жизнью. Конечно, я хотел, чтобы моя мать осталась со мной. А присутствие здесь леди Хасегава придало бы величие нашему дому. Но я оказался не прав. В своем эгоизме я удерживал ее до тех пор, пока она стала неспособной принять самостоятельное решение и совершить ритуальный обряд. Это моя вина. Вы сами все видели.
— Как вы здесь определяете время? — спросил Дэниел.
Йеясу удивленно посмотрел на него.
— Когда зайдет солнце?
— Уже скоро.
Дэниел поднялся.
— Прошу прощения, Йеясу. Я хотел бы пойти к себе в комнату.
— Конечно, дедушка, — Хасегава вскочил на ноги и поклонился. — Я не предполагал, что усталость…
— Нет, все в порядке, — ответил Дэниел, посмотрев на свои руки. — Я сам приятно удивлен — похоже, мое новое тело никогда не устанет.
— Разумеется, дедушка.
— Вовсе не «разумеется». Я не устал. По крайней мере, физически. Эти механизмы могут еще работать и работать. Они надежны и сильны. Мне иногда только нужно будет заходить в мастерскую для точной регулировки. Вроде старого автомобиля. Ха! Но здесь… — Дэниел коснулся рукой лба.
— Накапливается усталость?
— Нет, — покачал головой Дэниел.
— Тогда…
— Что-то такое, о чем я никогда раньше не слышал. Ройс встроила в мой мозг своего рода блок лечения сном.
