— «ЖДИТЕ».
— А вы не ошиблись? — спросил Безуглого Воронков.
В той кодограмме тоже сообщалось о готовности, но заканчивалась она словом: «ЖДЕМ». А теперь — «ЖДИТЕ». Чему же верить?
Безуглый пожал плечами.
— Первая кодограмма состояла из семнадцати цифровых групп, а эта — из восемнадцати.
— «ВСЕ ГОТОВО. ЖДИТЕ.» — повторил полковник. — Я насчитываю здесь тоже семнадцать знаков.
— В таком случае «ВСЕ ГОТОВО. ЖДЕМ.» — шестнадцать, — возразил Безуглый.
— Откуда же берется лишний знак? — спросил Воронков. — Я этого в прошлый раз не заметил.
— Лишний знак подтверждает, что радист не торопился, — пояснил Безуглый. — Он пробелом отделяет точку от следующего слова. — Майор помолчал. — А может быть, и это — условие кода?
— Может быть, — в раздумье произнес полковник. — Ну что же, Федор Иванович, еще раз спасибо. Будем ждать «гостя».
Глава одиннадцатая
ИБРАГИМ, ГУЛЬДЖАН И ДРУГИЕ
Двое в горах. — Гульджан говорит: «Да». — Ставни в кибитке старого Ибрагима. — Ибрагим не хочет разговаривать. — К чему приводит упрямство. — Полковник Воронков: обстановка усложняется!
Их было двое: впереди сержант Обручев, за ним — старшина Каримов. Под лыжами весело скрипел снег.
Пограничники пересекли долину и стали подниматься в гору. На вершине старшина остановился перевести дух.
— Если честно говорить, Саттара боюсь, — сказал он, тяжело дыша. — Здорово парень на лыжах ходит.
— Еще бы. Сын гор! — поддержал Обручев.
— Ничего, сейчас заедем на ферму, я там сил наберусь и никто меня не догонит! — пошутил Каримов.
— Смотри, как бы наоборот не вышло, — предупредил Обручев.
— А-а!.. — неопределенно ответил старшина и, сильно оттолкнувшись палками, стал спускаться.
Обручев выждал немного и тоже ринулся вниз. Крутой поворот, и сразу показался колхоз. Широкая ровная улица тянулась вдоль изрезанных тропами скал. Чуть в стороне возвышалось здание правления колхоза и Дом культуры. Левее — электростанция. За ней, в длинных помещениях с узкими, высоко расположенными окнами, животноводческие фермы. Туда и спешили пограничники.
Они сняли лыжи у кормовой кухни. Старшина медлил. Обручев, посвященный в его мысли, сокрушенно вздохнул.
— Ну и мямля же ты! — сказал он. — Иди и говори всё, как есть.
Николай открыл дверь. Каримов потоптался на пороге, пропуская его вперед.
Причмокивая и ритмично всасывая воздух, вакуум-насос приводил в действие электродойку. Две девушки сидели за столом и, тихонько напевая, делали свое дело.
