И еще несколько человек в ленинской комнате.
А где же старшина Каримов, лучший джигит? Он задержался: отпускал продукты на кухню. А когда пришел, все места уже были заняты. Зубарев предупредительно встал.
— Садись, земляк, — сказал сержант Обручев, уступая ему краешек стула.
Послышались знакомые позывные.
— Говорит Москва. Передаем концерт по заявкам пограничников. Слушайте...
— Ой, ой! — воскликнул Гебридзе. — Первый номер по моей заявке — ария Кето из оперы «Кето и Котэ» Долидзе!.. Наконец в чем-то я оказался первым, — говорил он, хитро глядя на старшину Каримова.
Концерт продолжался. Тепло было в ленинской комнате. А на улице — темень, ветер, метель.
Снег слепил глаза. От ветра, бившего в лицо, на глаза навертывались слезы. Часовой помахал ресницами и вновь стал всматриваться в темноту. В свирепом завывании вьюги трудно было различить какой-нибудь посторонний звук. Но он всё-таки уловил приглушенный цокот. Кто-то скакал к заставе.
— Стой! — громко окликнул часовой, вскидывая автомат. — Кто идет?
— Свои-и! — донеслось по ветру. — Это я — Саттар. Волки напали. Целая стая...
По сигналу часового выбежал дежурный.
— Скорее! — повторил Саттар задыхаясь. — Напали волки! Там Ибрагим и еще один...
Дежурный еле успел схватить коня под уздцы.
— Не горячись, Саттар, — сказал он спокойно. — Сейчас доложим начальнику заставы.
Демин всё понял с полуфразы.
— В ружье! — приказал он, называя фамилии пограничников. — Старший наряда — старшина Каримов.
Через минуту наряд выезжал из ворот заставы.
— За мной... галопом, — скомандовал старшина, — марш-марррш!
Саттар показывал дорогу. Всадники свернули в ущелье. Ветер усилился. Всё ближе доносилось тревожное блеяние, крики.
— Гебридзе, ракету! — приказал старшина.
Огненный шар взметнулся к небу, осветил местность. Каримов разглядел: старый Ибрагим и младший чабан крутились на конях, камчами[4] отгоняя хищников.
Овцы, сгрудившись, давили друг друга. Матерый волк прыгнул на ягненка, но сторожевая собака перехватила зверя и, впившись в горло мертвой хваткой, прижала к земле. Другой пес кувыркался, кусая повисших на его боках волков.
— Ракету!.. Залп в воздух!.. — приказал старшина Каримов. — Огонь!
— Так вам, так! — с остервенением кричал Обручев, подминая конем волка.
— Еще ракету!
— Р-раз! — на всем скаку наклоняясь к земле, выдохнул Петренко, опуская клинок.
— Ракету!.. Залп!!. Огонь!!!
Волки разбежались. На земле остались четыре волка. Их окружили собаки.
