— Простите, что не предупредила вас о Гвенни. — Мэгги пожала плечами. Одна бретелька комбинезона спустилась с ее плеча. — Она была на кухне, гонялась во сне за кроликами, когда я вас впустила. Я не думала, что она проснется.
— Ничего не случилось.
Ничего не случилось.
У Мэгги подогнулись колени, когда до нее дошел смысл фразы, и нахлынуло воспоминание. Она закрыла глаза, попыталась прогнать его прочь, но это не помогло.
— …С-Сара?
— О, Боже мой! Мэгги! — Сара резко обернулась, вытерла глаза и посмотрела вверх на лестницу. — Иди в постель, Мэгги. Все хорошо.
— Но Сара, я же слышала…
— Мэгги Мей, не надо больше сюда спускаться! — Голос Сары звучал резко, в нем слышалось отчаяние, и Мэгги испугалась. Сара внезапно улыбнулась, но Мэгги понимала, что это не настоящая улыбка. — Иди ложись, детка. Я разбила мамину вазу для цветов, вот и все, и испугалась. Сейчас уберу осколки. Ничего не случилось. Иди в постель. Ладно? Пожалуйста… Ничего не случилось!
— Мэгги?
Кто-то тряс ее за плечи, но ее рассудок не хотел расставаться с прошлым. «Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста!» Это слово эхом отдавалось у нее в голове, не выпуская из той ночи. Не похоже на Сару — плакать и просить. Совсем не похоже. Что-то тут не так. У Мэгги болел живот, и ей не спалось. Ей было всего десять лет, она была послушной девочкой и сделала то, что просила Сара.
Может быть, все было бы по-другому, если бы она не пошла спать. Может быть…
— Мэгги. Все в порядке. Открой глаза. Когда открываешь глаза, воспоминания отступают.
Руки мягко скользили по ее плечам, гладили по лицу, большие пальцы смахивали слезы. Утешали. Ее щеки были мокрыми. О, Господи, эти руки принадлежали Бо. Он вытирал ей слезы.
Мэгги заставила себя открыть глаза, надеясь, что все это было только плохим сном. Черные глаза Бо находились на расстоянии нескольких дюймов от ее глаз. Колени у Мэгги снова подогнулись, но его руки оторвались от ее щек и подхватили под локти, поддержав ее, а она схватилась за его рубаху на груди. Мэгги чувствовала себя такой уязвимой, такой беспомощной, как никогда в жизни.
И ничего не могла с этим поделать, только держаться за Бо. Он был ей сейчас необходим. Она стояла между двумя мирами — и не здесь, и не там, с Сарой. Руки ее дрожали, ей было холодно. Боль в груди стала почти невыносимой, а дышать приходилось через силу. Она вынуждена была прилагать столько усилий, чтобы сосредоточиться.
И все время она пыталась отделить чувства маленькой Мэгги от ужаса Мэгги взрослой. Потеря самообладания была самым ужасным из кошмаров. Ничто и никто не мог ее достать. Именно так она выжила, так сохранила свою целостность. Годы, проведенные в этой системе, научили ее этому.
