Впрочем, мне нравится быть на воздухе, слишком редко в моей жизни выдавались такие моменты. Самые счастливые воспоминания – перелетать на руках родителей через сверкающие на солнце лужи в пронизанном светом лесу и покачиваться над полями, по-королевски сидя на отцовских плечах.
– Не любить представителей своего пола – бесчеловечно, – сказала Зонтаг.
Я, конечно, любил своего отца, табельщика. Он брал меня на прогулки, которые приносили мне неизъяснимое наслаждение, может быть, потому, что мать ходила с нами. Потом прогулки стали скучными, может быть, потому, что она оставалась дома. У отца появилась противная привычка останавливаться рядом с каждым заинтересовавшим меня растением, доставать карманную ботаническую энциклопедию и терпеливо отыскивать его название. От этого прогулки становились утомительными и скучными, поэтому я стал все чаще оставаться дома с матерью, и с тех пор отец гулял один или со своим приятелем, Старым Красным.
Чрезмерная предупредительность отца загубила не одно доброе начинание. Однажды, когда я был еще слишком мал, чтобы ходить в школу, я играл в кухне на полу и нашел несколько выброшенных почтовых конвертов в корзине для бумаг. Мой взгляд привлекли яркие марки, которые вдруг показались мне окнами в другие, чистые и волнующие миры. На одной из них (видимо, это письмо пришло из Новой Зеландии от брата моей матери) была изображена бескрылая птица с длинным клювом, которая щипала траву где-то на другом конце света А на английских марках четкие королевские профили были окружены восхитительным бордовым ореолом, и мне казалось, что в мире нет цвета прекрасней. Я захотел оставить себе эти волшебные окошки в другой мир, которые оказались никому, кроме меня, не нужны. С помощью маникюрных ножниц я вырезал марки с конвертов и аккуратно обстриг перфорацию по краям – она показалась мне ненужным излишеством. Потом я приклеил картинки в старый карманный ежедневник. Наверное, это мать дала мне ножницы, клей и ежедневник, но они появились настолько вовремя и неожиданно, что я даже не помню откуда. Все произошло почти одновременно – желание обладать марками, вырезание их с замызганной поверхности конвертов, наклеивание в мою маленькую книжечку. Я весь превратился в единое действие, в единую мысль. Вечером я показал отцу, что у меня получилось. Он внимательно все осмотрел, покачал головой и сказал, что мне, пожалуй, не стоило пользоваться клеем. Настоящие собиратели марок пользуются специальной прозрачной лентой, которая крепится к странице, а за нее потом засовываются марки. Кроме того, коллекционеры не обрезают перфорированные края, поскольку это снижает ценность марки. Но все-таки он был очень доволен мною: я сам начал интересное дело, а это – сказал он – очень важно. В следующую субботу он уехал в Глазго – мы были уверены, что на футбольный матч. Но он вернулся в полдень, с торжественным видом неся в руках сверток. Она сказал:
