– Теперь надень туфли.
– Я не могу надеть туфли. Я не могу нагнуться в этом наряде, я не могу даже присесть.
– Сейчас помогу.
Мамочка встает со стола. Она опускается на колени, аккуратно натягивает на ступню Роскошной туфлю Жанин и застегивает ее, приговаривая:
– Тебе не понадобится садиться. В ближайшие три часа тебе придется лежать на спине.
– Что это значит?
– Я просто шучу, милая, неужели не понятно?
Она натягивает и застегивает на ступне Роскошной вторую туфлю, поднимается, расставив, раздвинув, расставив ноги и уперев руки в бока, и разглядывает Роскошную, как художник свое неоконченное произведение. Роскошная стоит на кончиках пальцев на невообразимой высоте, плотно сжав ноги, с ужасом ожидая, что сейчас грохнется оземь. Икры ее сведены от боли. Она тихо шепчет:
– Больно!
– Стоит того. Выглядишь неотразимо. Но вот это тебе не понадобится.
Она делает шаг к Роскошной, расстегивает на ней юбку и бросает ее в сторону.
– И это тоже, хватило же у меня ума натянуть это на тебя.
Она сдергивает с нее блузку. Потом мягко обнимает ее, целует в беспомощный и мокрый от слез рот и шепчет:
– Только туфли и чулки – вот все, что ты теперь будешь носить. Если только у Доктора не будет специальных указаний. Прости меня, милая, ты даже не представляешь, как мне не хочется отдавать тебя мужчинам.
И она направляется к столу, окинув Роскошную печальным и страстным взглядом. Она берет трубку и говорит:
– Соедините с боссом, – и после паузы: – Она приготовлена для вас. Опознание не понадобится. Поторопитесь, иначе я оставлю ее себе.
Мамочка кладет трубку, а Роскошная вся дрожит. Она испытывает странные ощущения. Несмотря на боль в ногах, пояс, врезавшийся в талию, следы слез, сохнущих на лице, ее тело словно бы пробудилось, она хочет раскрыться и принять в себя, отдаться этому… кто этот босс? Кто должен прийти?
Я. Не Макс, не Холлис и не Чарли, а я. Кровать вдруг взмывает, словно ковер-самолет, пролетает сквозь потолок, уменьшается, выскальзывает из конуса земной тени прямо в солнечный свет над Атлантикой, и вот, Калифорния, я лечу к тебе! Но, снижаясь над Америкой, кровать вдруг останавливается. Замирает на месте. Матрас увеличивается и превращается в пол гимнастического зала, где в углу Роскошная лежит на мате, как морская звезда, под бедра ей подложили большую подушку, так что розовая сердцевина ее обнаженных гениталий открыта и беззащитна. Мамочка возбудила ее, сейчас ей нужен я, и я сжимаю ее в объятиях, проскальзываю внутрь Джейн Рассел издательницы Жанин Зонтаг Большой Мамочки Хелен забудь ее, забудь ее, и вот я снова дома. Снова дома Снова дома. Нет. Нет. Нет. Я не дома. Я не дома. Я один. Один. Один. Я совершенно один.
