Он мог бы дать себе отчет за каждый прожитый год. Гейнц всегда знал, чего хотел. В его юности были Наполеон, Вашингтон и Бисмарк. Обжигающие мечты и точный выбор профессии. Он стал военным.
К несчастью, он родился в ту пору, когда его страна превыше всего ценила способность торговать, а не воевать. Она утверждала власть не мечом, а хрустящей бумажкой, не завоевывала, но покупала мир.
С напряженным интересом следил он за событиями в Германии, где парни в коричневых рубашках под «Хорста Весселя» штурмовали обветшалые бастионы человеческой морали. Их вел человек со срезанной набок челкой и полыхающими глазами. Ему, первому из живых, мучительно позавидовал Фред Гейнц. Он с волнением читал военные сводки: коричневые рубашки легко, как картонных солдатиков, посшибали армии Европы. Хох! — и они схватили за горло красных. Человек с челкой знал свое дело: не сокрушив эту страну, не добиться власти над миром.
И тут произошло что-то непонятное. «Колосс на глиняных ногах», который, по мнению фюрера, давно поджидал толчка, чтобы упасть, не только устоял, но и дал «непобедимому» рейху такого пинка, что стало ясно — на России Третья империя сломала зубы. И тогда стране, где Фред Гейнц родился и жил, чтобы не отдать в одни руки победу, пришлось воевать в союзе с красными.
Майор Гейнц повел свой батальон в бой, хорошо понимая, что это чудовищная ошибка. Настоящий враг наступал с востока, он нес гибель не только Третьей империи — она была уже обречена — он грозил уничтожить все жизненные принципы свободного мира, он посягал на самое святое — на собственность, на право сильного. Он хотел уравнять майора Гейнца с его ординарцем.
«Проклятые слепцы! — ругался Гейнц, выглядывая из окопа. — Завтра вы будете по крохам собирать то, что разбиваете сегодня».
На Эльбе он сделал свой первый тактический ход игры в «большую политику». Встретившись с передовыми русскими частями, он «не узнал» их, повел батальон в наступление.
Закончилось это плачевно: батальон был отброшен, потерял четверть состава, а Гейнц, чертыхаясь, был вынужден обратиться к русскому командованию с просьбой ликвидировать «трагическое недоразумение». Гейнц был отстранен от командования батальоном, разжалован в капитаны.
И все-таки он не просчитался. Гейнца заметили. Уже через полгода он работал в военном министерстве, занимая довольно крупный пост для своего невысокого чина. Вскоре это несоответствие было устранено: Гейнц стал подполковником.
