Повесть об отроке Зуеве | страница 62
— Петр Семенович, — спросил чучельник, — что же это за дело? Иди скоро — нагонит горе, иди тихо — нагонит лихо.
Шумский разглядывал желуди на ладони Палласа, как бы пытаясь разгадать тайный ход мыслей начальника экспедиции.
— А мы и от горя и лиха убежим!
— Вот только где пристанем? — продолжал свою линию хитрый чучельник.
— Господь знает, — отшутился Паллас.
Вася нарвал смородинного листа, заварил в котле чай, обнес команду кружками с наваристым кипятком. Набил тюфяки свежим сеном, благо рядом с дорогой островерхо торчал стожок.
Вместе с егерями погнал лошадей на водопой. Речка открывалась сразу же за опушкой, нешироко и плавно скользя в лозняке.
— Не искупаться ли? — предложил Шумский. — Может, такая погодка и не предвидится больше.
Шумский стоял посреди речки, ему было по плечи, борода лежала плашмя на воде, подталкиваемая течением. Растирал грудь, ухал от блаженства. Вася незаметно подплыл к нему. Старик присел, ужом перевернулся, поднырнул под Зуева, бородой огладив живот мальчика.
— Щекотно! — Вася набрал полную грудь воздуха, нырнул поглубже. Вскинул руку, мазнул старика илом.
Шумский отфыркивался, брызги летели от него во все стороны. Он был похож на купающегося коня. Паллас с берега наблюдал за ними.
— Чисто дети! — не сдержался Соколов. — Стар что млад.
Из леска послышался голос Ерофеева:
— Господа-судари, починена телега.
— В путь! — скомандовал Паллас. — Всякий час дорог.
Шумский запричитал:
— Ой, вылезать неохота, век бы плескался.
— Вылазь первым, — крикнул Вася.
— Нет, ты первым…
— А давай считаться, кому первым. Огурец, огурец, не ходи на тот конец, там волки живут, тебе ноги подшибут. Я не тятькин сын, я не мамкин сын, я на елке рос, меня ветер снес, я упал на пенек, поди на берег, паренек…
— Чисто дети! — непроизвольно, словами Соколова, произнес Паллас. — Чисто дети. — Еще раз строго скомандовал: — В путь, в путь!
Прибыли на постоялый двор.
Паллас ночью подкрался к спящему чучельнику:
— Вставай! Есть конфиденц-разговор.
Сидели в крошечной комнатушке, озаренной коптящей лампадой.
— Телом ты крепок, а каков духом? — неожиданно спросил Паллас.
Странному началу конфиденц-разговора Шумский не удивился.
— У нас, Петр Семенович, говорят: духом кротости, а не палкой по кости.
— Замысел один не дает покоя, вот и думаю: справишься ли?
— Ежели силой не выдержу, хитростью возьму. Где хитрости не хватит — смекалкой. А ежели и тут растеряюсь, буду на доверие полагаться.
— Это как же?
