Повесть об отроке Зуеве | страница 30



— А профессор Протасов давеча говорил: естественные науки освобождают от ужаса обывательского. И астроном Румовский говорил: географы более не почитают комет за предвестников несчастия. И затмения не от гнева божьего.

— В заобскую сторону не сошлют тебя, Васенька? — Марья уселась на скамье, прижалась плечом к Федору. — Чего ж говорят вам?

— А то и говорят: есть это естественные явления атмосферы.

— Ой, Васенька, дурят вам голову, несмышленышам.

— Не задурят авось, — сердится Федор. — До известных родов ведут мальцов. Подрастут — разберутся.

— Да я и сам полагаю, что разберемся! В хождение пойти бы мне.

— Это куда ж? — опять пугается Марья.

Еще в прошлом году Васька был как все мальцы — свой, понятный. И сейчас нет никого роднее его, но другой совсем. Какие рассуждения заимел, господи! Ведь кто чужой услышит — в ослушники запишет. В железо да в Сибирь, не своей волей.

А Васька уплетает блины с медом, пот утирает со лба. Ему смешно, что так переполошил родителей.

Федор подходит, гладит по затылку:

— Вон ты какой стал… Да. Не чета иным. А вот о хождении ты чего сказал? К слову пришлось?

— Книгу Степана Крашенинникова намедни читал про камчатское хождение. Занятная книжка. Коля давал читать. Сын того самого…

— Рано тебе думать о том. Гимназию кончишь — хоть в писаря, хоть в счетчики. И в полк возьмут, и купец иной не побрезгает.

— Не хочу к купцам!

— Поговори мне! А жизнь, она так повернет, что держи руки по швам: «Слушаю, ваше благородие…»

Марья обнимает сына, щекой трется о его щеку. Как, однако, исхудал Васенька. Хоть и франтом глядит, а дитя дитем. Руки то-онкие, на шее жилка бьется — голубая… Господи, не дай пропасть ему.

— Поспать бы часок, — просит Вася.

Марья склонилась над сыном:

— Господи, не дай пропасть несмышленышу. Не гневайся за его слова грешные…

Глава, в которой рассказывается, как герой повести собирался бежать в чичаговскую экспедицию, про таинственный «музеум»

1

Все чаще и чаще разглядывает Зуев ломоносовскую карту полярных стран.

…Марсельный ветер толкает паруса фрегатов.

…Дорожные повозки переваливают ухабы на избитых российских трактах. Малыми муравьями ползут люди по шару земли на судах, лошадях, пеше, чтобы всюду открыть сокрытые тайности. Карта, если прислушаться, таит в себе неведомый зов, наполнена шумом морских волн, норд-остом, свистящим в реях, иноверческими речениями, ревом лавы из огнедышащих гор.

…Степан Крашенинников шагает по Камчатке. Обнаруживает горячие ключи — кости в них отогревал. Вулканы — пешком их обошел. Пожил в земляных юртах камчадалов. Распознал все их обычаи. Камчадалы — вот потеха! — пуще смерти остерегаются молний. Думают, это духи кидают из юрт горящие головешки. Гром же, по их представлению, происходит оттого, что бог Кут швыряет наземь свой бубен.