Глава, в которой рассказывается, как Ломоносов принимал школяров и подарил герою нашей повести карту полярных стран
1
Пурга со свистом ворвалась на Невскую першпективу, ледяными бельмами залепила окна Троицкого подворья. Сумрачно в классах. С утра зажигают плошки. Пар изо рта валит. Повезло тому, кто у печки. А у окон — б-р-р.
На дворе побегаешь, потолкаешься, сбегаешь на ледяные горки — разогреешься. Ледяные горки — что высокие ходули. А на самой верхушке — площадка. Санки туда затащишь и по заледеневшей крутой дорожке — на замерзшую Неву. Санки низенькие, от сиденья до полозьев с ладонь. Однако поместительные. Вася, Коля, Фридрих и Мишенька, плотно прилипнув друг к другу, усаживаются на сиденье, отталкиваются… И-эх! Крепче держись, братва! Мороз душит горло, губ не чуешь — в пропасть катишься…
Накануне воскресного дня Мишенька отвел товарищей в сторону:
— Завтра дядя просил пожаловать. Полегчало ему.
В ту последнюю зиму своей жизни Ломоносов редко кого принимал. Но вот боли поутихли. Тогда-то Михаил Васильевич и пожелал узнать приятелей племяша, малолетних школяров гимназии. Отцов Коли Крашенинникова и Фридриха Рихмана почитал как лучших товарищей, по смерть незабвенных. Сколько с профессором Рихманом сделано совместно, чтобы «отвратить от наших храмин гром»? Мало кто знал, что в тот год, когда профессора Рихмана убило молнией, Михаил Васильевич более других пекся об несчастной участи его вдовы. Семья Рихмана осталась без всяких средств. Ломоносов писал тогда начальству: «…будьте семье Рихмана милостивый помощник, чтобы вдова лучшего профессора по смерти своей пропитание имела и сына своего, маленького Рихмана, могла воспитать так, чтобы он такой же любитель наук был, как его отец…»
