— И что же нужно, чтобы вас нанять?
Нога у меня проскользнула по натертому до блеска паркету, но Крысолов успел подхватить меня и превратить падение — в па.
— Не так уж много. Первое и самое главное — меня нужно заинтересовать. Я не стану браться за скучную работу… — лукавая улыбка так и проступала сквозь слова; но из-за маски, увы, ее нельзя было увидеть — только представить. Впрочем, воображение рисовало картины даже более волнующие, чем глаза. — Во-вторых, мне нужно предложить достойную оплату. Это все глупости, что меня якобы интересуют лишь деньги. Деньги я беру с жадин, потому что для таких людей ничего дороже золота нет. Гораздо интереснее попросить то, с чем жалко расставаться. У властолюбивого мэра — его должность, у отца, мечтающего выгодно выдать замуж единственную дочь — ее руку и сердце, у невинной девушки — поцелуй… нет, тут я погорячился, каюсь. С поцелуями девы расстаются охотно. И не только с ними.
— О.
Предмет разговора становился все более туманным и волнующим.
— Кажется, я смутил вас, леди. Прошу простить, — без малейших следов раскаяния повинился Крысолов.
— Ничего страшного. Очень… м-м… поучительная история. Теперь я вижу, что нанимать вас лучше только в самом крайнем случае.
Я прикусила язык, но поздно — двусмысленность уже прозвучала.
Крысолов рассмеялся:
— Конечно. В самом крайнем. Когда без меня уже обойтись совершенно невозможно.
— Я запомню. А как вас найти в случае необходимости? — поинтересовалась я шутливо. — Писать в Алманию, в этот городок… Эрцгем?
— Нет нужды, — Крысолов с поклоном отступил назад. — Я всегда буду рядом.
Меня как молнией прошило.
Музыка смолкла.
Танец был окончен.
— Мы знакомы? — спросила я, холодея.
«Всегда буду рядом» — слова за гранью простого флирта. Чутье хозяйки кофейни подсказывало мне, что Крысолов говорит правду. Вот только привкус у этой правды был неприятным. Что-то неизбежное, фатальное, душное проступало в интонациях… Речь человека, уверенного в своих правах на что-то — или на кого-то.
Пары вокруг начали расходиться, смеясь, флиртуя, беседуя ни о чем. Звуки бала накрыли меня, как волна, и внезапно я осознала, что последние четверть часа была настолько погружена в беседу, что даже мелодию едва могла слышать. Вел Крысолов — и в танце, и в разговоре, причем вел умело.
Вопрос — к чему?
— Мы знакомы? — повторила я настойчивее.
— Вы меня совсем не знаете, — он помедлил, но потом все же отпустил мою руку. — А я знаю вас недостаточно хорошо. Простите меня. Я, кажется, перешел грань допустимого, — голос его вновь зазвучал по-алмански отрывисто. Я хотел бы извиниться, и… вы подарите мне еще один танец?
