— Я все же духам не верю, — вдруг говорит Костров, — навалятся на нас ночью и все.
— Что будет, то будет. Последняя ночь в Афгане. Слышите, за нами гул. Это идут колонны, последний шум войны.
— Так мы и уходим, никого не победив? — вдруг спрашивает Галя. — Зачем же тогда все эти жертвы?
— Мы выполняли интернациональный долг, — это говорит капитан, которого прикрепили ко мне.
— Был бы ты на 37 посту, никогда бы не ляпнул таких вещей, — парирует ему Костров. — Считай, что это вторая, после войны 1905 года с Японией, самая позорная война в истории России.
— Ну уж ты и скажешь…
— Он прав, — это уже Хворостов, он кивает на замполита. — В войне, в которой неизвестно за что воюешь, от которой уже все устали, нет выигрыша. Докторша спрашивала зачем такие жертвы, так я скажу, непонятно зачем. Американцы ради своих амбиций, сунулись во Вьетнам и получили по морде, мы повторили тот же путь.
Все замолчали. Вдали гудела колонна машин.
— А вот что будет со мной? — это вдруг спросил лейтенант Петров. — Попал в плен, теперь не карьеры, не армии мне не видать.
— Я в наградные на тебя представлю, может все и образуется, — говорю ему я.
— Ты не знаешь нашу тыловую сволоту. Это в других странах, бывший пленный — человек, а у нас нет…
— Не скули раньше времени, — вдруг сказал замполит. — Еще до дома доехать надо.
Опять наступила тишина.
— Ладно ребята, — это уже говорю я, — давайте не расслабляться. Если еще выдержите по одной, давайте допьем и по своим местам. Хоть она и последняя ночь, но самая тревожная.
Никто выпить не отказывается. Молча допивают водку и уходят по своим местам. Рядом со мной осталась докторша, она сидит на одеяле, закутавшись в теплую куртку, и прижалась к стенке окопа.
— Галя, куда поедешь после войны?
— К дочке, в Тамбов, она там у родителей.
— А муж где?
— Муж объелся груш. Нет мужа.
Она замолчала и я понял, что она не хочет больше распространяться на эту тему.
— Как же ты оказалась в армии?
— Призвали. Как врача призвали, два года тому назад.
— Но ты могла бы и не согласиться.
— Могла бы, да муторно чего то на душе было, вот и согласилась.
На шоссе по-прежнему шумели колонны машин.
— Давай я тебе голову перебинтую, — вдруг сказала Галя. — Если приедешь на родину, может это будет последняя повязка войны, сделанная на Афганской земле.
Мы выдержали до утра. Гул машин на дороге исчез и я приказал готовиться в поход. Вместе с нами просыпаются духи. Мы выезжаем на шоссе, там пусто. Теперь колонна движется к туннелю. За нами на расстоянии, примерно на метров 400, двигаются БТРы душманов.
