— Свяжитесь с нашим разведчиком. Цел ли он? А потом посмотрим, что с танком.
Танк накрылся. Два человека копошатся у гусеницы, раскладывая тела людей.
— Костров…
Грязный от копоти офицер выпрямился передо мной.
— Товарищ старший лейтенант, один убит, один ранен. Машина повреждена.
— Как ты?
— Только ушибся.
— Сейчас врачиха придет сюда.
— Понимаешь, — он чуть не плачет, — главным делом я его видел… Ведь смог среагировать… развернуть башню…, но… как паралич… Он первый, прямо в упор из-за камня…
— Брось себя винить. Ты шел первым, а первым всегда достается.
— А как у вас?
— Похоже один убит тоже, а вот сколько раненых еще не знаю.
— Я думал у вас хуже. Весь огонь БТР принял на себя.
— Задний танк спас…
— Разведчик цел?
— Цел.
— Я понял.
К нам подбежала Ковалева и тут же опустилась на колени перед лежащими.
Колонна подтягивается к нам. Подбегает Хворостов.
— Костров, жив дружище…
— Жив…
— Хворостов, как у вас дела? — спрашиваю я.
— Пока двое раненых. Это не считая потерь с вашей машины. И еще попался в плен раненый дух.
Ковалева поднимает голову.
— У нас одного зацепило, один убитый, остальные с ушибами.
— Итого двое убитых, четверо раненых и разбит танк. Многовато, а нам еще ехать и ехать… Хворостов давай сюда духа и переводчика. С ним то все в порядке?
— Я сейчас.
Хворостов побежал вдоль колонны.
Мне приводят маджохеда согнувшегося от боли. Пуля попала ему в живот и он все время сгибается и подвывает. Прибежал без шапки мальчик переводчик.
— Спроси его, — киваю на пленного. — Какой полевой командир командовал здесь?
Мальчик быстро заговорил и дух чуть выпрямился.
— Он все равно умрет и просит русского командира оставить его умирать здесь у дороги.
— Оставлю, но только после того как он ответит на несколько вопросов.
— Он говорит, что полевые командиры на этой дороге не хотят вступать в бой с русскими, что это добровольцы, которые под руководством родственника Максуда, Исмаила хотели задержать вас до прибытия главных частей, которые двигаются за русскими.
— Дух, тоже доброволец?
— Доброволец.
— А где сейчас Исмаил?
— Ушел в горы.
— Значит за нами идет Максуд?
— Да.
— Положите его здесь у дороги. Все равно умрет.
— Если он не врет, — замечает Хворостов, — то главная опасность сзади, а не спереди.
— Она везде. Плохо быть последним.
Теперь мы едем почти первыми, впереди лишь маячит разведчик, оторвавшись от колонны метров на сто. На броне нет раненого, который стеснялся Ковалевой, он убит и теперь лежит в одном из грузовиков. Прижавшись к башне, сидит Джафаров, его левая рука в шине. При прыжке с БТР он упал на камни и сломал руку. У Коцюбинского вся щека рассажена об камни, докторша замазала все йодом и теперь подсохшая кровь, создала из лица маску урода. Как я не гнал Ковалеву на другие машины, она все равно едет с нами, также поджав колени и прижавшись к другой стороне башни. Здесь же сидит и бывший пленник лейтенант Петров. Этот держится на стреме, крепко держа в руках автомат. Из бывшего состава нет также другого легко раненого, я его отправил на другие машины.
