. Среди них звучал и голос Шоэля.
На следующий день Шульберги пригласили Шоэля к себе. Праздновали пятнадцатилетие Ханы. На столе было много чего вкусного. Особенно выделялись вишневая наливка домашнего приготовления и сладкие пироги, в которых знал толк работавший в пекарне хозяин. Шоэль принес в подарок великолепно изданный сборник сочинений Лермонтова, и надписал: «Хане Шульберг, с глубокой благодарностью».
Пройдут годы, и эти слова, когда-то показавшиеся ей странными, станут для Ханы огромным утешением… А пока молодежь шумно и весело праздновала день рождения. Шоэль видел перед собой одну лишь Хану. Кто может ответить на вопрос, почему он выбрал из всех именно ее, едва начавшую выходить из детского возраста? Как будто можно разгадать эту загадку – почему так бывает, что из многих девушек ты замечаешь только одну, ее живые глаза, излучающие теплый свет, ее милое лицо, звонкий смех, ее застенчивый голос с легкой хрипотцой?.. Словом, пришла Шоэлю пора влюбиться по-настоящему.
Он садится за пианино, пробует сыграть Моцарта, но руки сами переходят на танцевальную музыку. К счастью, одна из подруг именинницы тоже умеет играть. Шоэль с радостью уступает ей место, и вот уже звучит вальс. Шоэль подходит к Хане, их пальцы сплетаются, она смотрит на него. О, эта тайна, которую так сладко хранить, когда тебе всего лишь пятнадцать! Белый воротничок скрывает ее нежную шею, мягкие волосы слегка растрепались, она смущена, на щеках пунцовеет милый румянец.
Между тем население Одессы по горло ушло в общественную деятельность. Не проходило и дня, чтобы новые организации не заявляли о себе с той или иной степенью громкости. Например, новорожденное объединение трубочистов установило единый тариф – тридцать копеек за каждую прочищенную трубу. Еврейские организации также не сидели без дела. Бунд[55], сионисты-социалисты, Поалей-Цион[56], Еврейская народная партия, «Гистадрут»[57], всероссийская студенческая организация «Ха-Хавер»[58], объединение учителей, объединение евреев-военнослужащих, союз еврейских продавцов, организация любителей еврейского театра… – все они проявляли повышенную активность, суетились и ожесточенно спорили.
Появилась даже отдельная комиссия по выпечке мацы! Стоимость пуда обычной мацы (десять мацот – фунт) составляла тогда двенадцать рублей. Маца[59] высшего качества стоила в два раза больше. Комиссия постановила, что бедные семьи получат бесплатно восемь фунтов на каждого члена семьи.
