— Он не пьющий, — засмеялся начфин. Его соседом по домику был инженер Забродин.
— Ничего, пусть приходит. Я за ним забегу, — суетился Гришка. — Вот, Володя, возьми еще, — он сунул Залетаеву сотенную. — Пусть инженер придет. — До автобуса подкинет, — и он вышел вслед за начфином.
— А мне чего? Нам, татарам, одна муть — что малина, что… — скривился Морев. — Чего кислый? — кивнул Борису.
Тот возился на койке, закрывал машинку и складывал отпечатанные и чистые листы в конторскую папку с завязочками, где уже лежал запечатанный конверт с письмом в Правительство.
— Чего кислый? — повторил Морев. — Не дрейфь, батя сегодня бухой. Не вызовет.
— Чемодан у тебя большой? — спросил Курчев.
— Забыл? Вроде твоего.
— А у тебя? — повернулся Борис к Федьке.
— Спортивный.
— Тогда давай.
Федька высыпал на стол из такого же, как у нач-фина, чемоданчика несколько черных конвертов, видимо, с фотографиями, две пары толстых деревенских носков, толстую байковую рубашку и катушку белых ниток с блеснувшей тонкой иглой.
— К себе положу, — сказал Курчев, смахивая всё со стола в свой большой чемодан. На дно Федькиного чемоданчика он сунул папку и придавил машинкой. Оставалось еще свободное место и, смяв, он засунул туда несколько экземпляров «Красной звезды», лежавших стопкой на подоконнике.
— Ты чего? — с ленивым интересом спросил Морев. — Чудик, опер везде отыщет.
— В Москву отвезу. Сломал. Ремонт нужен.
— Ну, и правильно, — кивнул Морев.
— Ты ж арестован? — присвистнул Федька.
— А вы не видели. До рассвета обернусь.
«Только где бы это допечатать? — соображал про себя. — У Алешки нехорошо. Подумает, это я так, тяп-ляп. Я ведь ему пел, что всю зиму корплю над рефератом.»
— Вань, не помнишь — ты уголь разгружать ездил, — от какой станции ближе, второй или первой? — крикнул он во вторую комнату Секачёву.
— До второй, а там дуй по бетонке, а потом сюда до поворота. Натопаешься. Километров восемнадцать… — зевнул Секачёв. Он вышел из своей комнатенки и стал расстеливать на столе газеты. — Упьетесь ведь, как свиньи, — проворчал по-старушечьи, пряча усмешку.
— Стели, Ваня, стели. Порядок нужен, — согласился Морев. — А это кто такой? — он поглядел на газетную фотографию, повернутую к нему вниз погонами. — Подполковник Запупыкин, — прочел наобум.
— Молодец, товарищ подполковник. Повезло тебе.
— Чего? — удивился Секачёв.
— А того, что Ванька не будет твоей мордой сраку вытирать.
— Скоро историк большим человеком будет… Мы его тоже на подтирку пустим.
