— Что ты натворила, Абигейл?
От напряженности, прозвучавшей в его голосе, глаза ее расширились.
— Ничего такого, чего бы ты сам не сделал, Тэннер, если бы оказался на моем месте.
— Это не ответ.
— Это единственный ответ, который ты получишь. Я думала, ты понял вчера вечером, что я сумею сама, без твоей помощи позаботиться о себе, — короткая заминка перед словами о «помощи» ясно показывала, что она хотела назвать это «непрошенным вмешательством». О том же говорило непреклонное выражение ее лица и взгляд, в котором читался самый сильный гнев, с которым он сталкивался за все время их знакомства. Он видел ее раздраженной, раздосадованной, но никогда разгневанной. — Мои дела тебя совершенно не касаются, Тэннер. Постарайся хорошенько это запомнить.
— А ты постарайся запомнить, что не каждый играет по правилам, — настаивал он, изо всех сил стараясь не дать воли собственной ярости. — Некоторые люди ведут дела, не обращая на правила никакого внимания.
— До сих пор Йошимото только угрожал, — с такой же яростью возразила она, — что ничуть не хуже того, что устроил мне твой Сэмюэльс в Шотландии. Только благодаря счастливой случайности и хорошей собаке я вообще сейчас нахожусь здесь.
Тэннер смолк при упоминании о Сэмюэльсе. То, что сделал этот человек, явно было настолько серьезно, что ослепляло ее и делало нестрашными угрозы Йошимото. Что ж, раз он не мог выбить правду из Сэмюэльса, который был слишком далеко, Тэннеру оставалось узнать ее от самой Абби.
Он смягчит свою хватку, но все равно выведает у нее всю правду до конца.
— Мы не можем разговаривать об этом здесь. Поднимемся наверх, и ты расскажешь мне все о Сэмюэльсе.
— Хочешь сказать, что там, не опасаясь свидетелей, ты сможешь на меня орать?
— Вот именно, — процедил он, стискивая зубы. — Мы уже выяснили, что там можем делать это, сколько душе угодно.
— После ленча…
— Сейчас! — не слушая никаких доводов, Тэннер повернул ее к лестнице и подтолкнул вперед. Когда Абби попыталась вырваться, он обвил рукой ее талию и заглушил протесты крепким поцелуем. Почувствовав, как она вздрогнула при этом, он понял, что ее потрясла его дерзость. Именно она, а не физический отклик на поцелуй, лишила ее сил сопротивляться.
Поцелуй занял всего секунду, а длился, казалось, целую жизнь. Губы ее были такими же нежными и сладкими, как ему помнилось, и он не смог удержаться, чтобы не сорвать еще один быстрый поцелуй, пока Абби не успела ничего возразить. Когда Тэннер поднял голову и посмотрел в обращенное к нему лицо, на нем застыло столь ошеломленное выражение, что он чуть не рассмеялся. Гнев, кипевший в нем, улегся, умиротворенный ее растерянностью, заставив удивиться про себя, как же получилось, что она имеет над ним такую власть, которая почему-то не вызывает в нем раздражения.
