Этот последний кошмар был конечной точкой сна Данте. Он проснулся весь в поту и увидел, что солнце врывается в большое окно с открытыми створками. Рассвет, утомление и разговоры графа Баттифолле мучили его мозг, заставляли сильно волноваться. Он ограничился тем, что придумал успокоительные послания для своего окружения в Вероне: двусмысленные слова, обтекаемые фразы. Что-то, что не удивит того, кто плохо его знает. Потом он растянулся на этой роскошной кровати с балдахином, и его тело радостно погрузилось в удобный перьевой матрац. Даже лежа на постели, он думал об этих так называемых «дантовских преступлениях», которые породили его видения; это была мука поэта: он не отдыхал, как другие смертные, погружаясь в сон.
Комната, которую ему выделили, считалась одной из лучших во дворце Подеста и предназначалась для особо важных гостей. Парадокс: из изгнанника он превратился в секретную, особо важную персону. Каменные полы были частично покрыты пестрым ковром, напоминавшим о лете. Разных ящиков из черного дерева было в избытке, как и шкафов. Масляные светильники и восковые свечи освещали комнату. За просторным окном, расположенным таким образом, чтобы в него нельзя было заглянуть с улицы, раздавался шум города. Данте предположил, что он смотрит на улицу Проконсоло. Стены были украшены простыми картинами, написанными темперой, они представляли собой геометрические мотивы или тонкие фигуры, написанные талантливой рукой с использованием нежных тонов, теперь немного потускневших. Внизу стены были обшиты деревянными пластинами; вверху ― шпалеры, обычные в богатых домах, предохраняющие от холода и сырости.
В потоке света, льющегося в окно и озаряющего шпалеры и картины, поэт увидел стол, на котором лежали документы и было все готово для письма. Данте вылез из постели и подошел к столу. Сел на скамью с мягкой подушкой. Не было ничего, на что стоило бы обратить особое внимание: это были нотариальные акты. Данте вспомнил, в каком беспорядке эти листки лежали на столе наместника. Теперь они были соединены между собой. К ним прилагались документы, в которых было подробно описано то, о чем рассказывал наместник короля Роберта прошлой ночью; документы были подготовлены для последующего использования в судебном процессе. Поэт подумал о том, что граф Баттифолле, уверенный в силе своего убеждения, ожидал его согласия. В приступе бешенства Данте оттолкнул от себя бумаги, которые соскользнули со стола на пол. Потом он посмотрел на стену напротив, желая успокоиться. Его взгляд скользнул по одной из этих бледных фигур, которые украшали комнату: это было изображение божественной Фортуны, с рулем, который символизировал то, что она управляет судьбой мира, в одной руке и рогом изобилия в другой. В общем, на картине была изображена ситуация, заложником которой оказался теперь Данте.
