Дэвидоу сделал в блокноте пометку.
— А как он умер?
— Ну, в этих делах я не специалист, — сказал Розен. — Это уже по вашей части.
— Так как же он умер? — настойчиво повторил Дэвидоу. — Расскажите в двух словах.
— Вы хотите знать — от чего он умер? Просто умер, и все.
— Отвечайте, пожалуйста, на вопрос.
— Сломалось в нем что-то. Вот и умер.
— Сломалось — что?
— Что ломается, то и сломалось. Жаловался он мне как-то на свою несчастную жизнь, взял меня за рукав — хотел, видно, что-то еще рассказать, вдруг лицо у него делается маленькое, с кулачок, и он падает замертво. Жена кричит, девочки плачут, а у меня сердце разрывается. Я же сам больной человек, и, когда он упал на пол, я сказал себе: «Розен, можешь сказать „до свидания“, этому парню крышка». Так я и сказал.
Розен поднялся с койки и в отчаянии зашагал по комнате, старательно обходя окно. Единственный стул занимал Дэвидоу, и Розену ничего другого не оставалось, как снова присесть на краешек койки. Это действовало ему на нервы. До смерти хотелось курить, но неприятно было просить сигарету.
Дэвидоу дал ему помолчать немного, потом в нетерпении стал перелистывать блокнот. А Розен все молчал — нарочно, чтобы его позлить.
— Так что же было дальше? — спросил наконец Дэвидоу.
Розен заговорил, и во рту у него был привкус золы.
— После похорон… — Он помедлил, облизнул губы. — Он был членом погребального общества, они его и хоронили, и потом, от него осталась страховка, что-то около тысячи долларов. Так вот, после похорон я ей сказал: «Ева, послушайте меня. Берите деньги, берите детей в охапку и удирайте отсюда. А лавку пускай забирают кредиторы. Что они с этого будут иметь? Ничего».
А она говорит: «Куда я денусь, ну куда — с двумя сиротами на руках, которых отец оставил помирать с голоду?»
Но я сказал ей: «Идите куда глаза глядят. Идите к родственникам».
Она засмеялась — так смеются люди, которые давным-давно позабыли, что значит радоваться, — и говорит: «Всех родственников у меня отнял Гитлер».
«Ну а у Акселя? — спрашиваю. — Ведь, наверно, у него где-нибудь есть дядюшка?»
«Никого у него нет, — говорит она. — Я останусь здесь, как хотел мой Аксель. Куплю на страховку разных товаров и налажу дело. Каждую неделю буду украшать витрину, и понемножку появятся покупатели…»
«Но, Ева, голубушка моя…»
«Миллионершей я стать не собираюсь. Мне бы только немножечко зарабатывать и растить девочек. Жить будем здесь, при лавке, — так я и торговать смогу, и за детьми приглядывать».
