— Как пожелаешь.
— Почему ты стал тем, кто ты есть? — спросила она его. — Ты мог бы управлять гильдией, или командовать рейнджерами, или стоять в Сером Совете. Ты не проклят и мало кто будет думать о твоей внешности или имени когда они узнают твои таланты. Так почему?
— Потому что я никогда не хотел быть ничем иным.
— Я хотела. Прежде.
— Что ты хотела сделать?
— Изменить мир. Изменить галактику. Потом я поняла что никогда не смогу сделать это в храме или монастыре.
— И ты можешь сделать это здесь?
— Да. С тобой. Я могу изменить тебя.
— Что?
— Ты живешь. Ты знаешь радость. Ты знаешь любовь. Ты знаешь цель. У меня было... предчувствие. Я знала это с тех пор, как в первый раз увидела тебя, когда Катренн познакомила нас. Тогда я поняла две вещи. Первая — что с легким толчком в верном направлении ты можешь сделать все, что я когда–либо мечтала исполнить.
— А вторая?
— Что я люблю тебя.
— Моя леди. — прошептал он.
— Нет. Я не чья–то леди. Я твой спутник. Я буду защищать твою спину в бою и знаю, что ты будешь защищать мою. Я отдам свою жизнь в твои руки и полностью доверю ее тебе, и знаю что ты можешь сделать так же со мной. Катренн никогда и ни с кем не найдет этого, и потому мне жаль ее.
"Ты лжешь умело, Парлэйн Проклятый. Все правда за исключением последних слов. В этом ты похож на своего отца."
"А я не верю никому."
Он крепко обнял ее.
* * *
Все стало огнем и кровью. Крики умирающих наполняли воздух. Валялись изуродованные и растерзанные тела.
Парлэйн шел среди них со смертью во взгляде. Его мундир был порван, а тело покрыто порезами, царапинами и рубцами. Денн'бок был в крови и том, что служило кровью Изначальным.
Случилось затишье, и оно было долгим. Он и Рикайджи начали думать что все закончилось. Они даже мечтали, что им удасться выжить.
Затем, по их счету — три дня назад, все началось заново. Хуже чем прежде. Более жестоко и безумно. Те кто мог бежать — бежали, но и тогда безумие следовало за ними. Корабль Тамиакинов разрушил сам себя возле самой станции, когда того, кто был внутри, настигло безумие. Он сомневался в том, что на Голгофе остался кто–то, кого не коснулось безумие.
Нет, здесь все же были такие.
Если точно, их было трое.
Он сам.
Примарх.
И творец всего этого.
Он направлялся к покоям ворлонского посла с решимостью и бесстрашием живого мертвеца. Он узнал смерть, он узнал боль и он узнал страх. Он считал что в конце концов безумие коснулось и его, хоть и в меньшей степени.
Он хотел убить двоих и только двоих, Бесцельная резня не для него. Нет, ему нужен точный и холодный расчет единственной схватки.
