Внезапно за спиной раздался шорох. И не успел он вскочить на ноги, как Джонни Нзоу потрепал его по плечу и присел рядом.
Джонни закурил сигарету. Дэниелу так и не удалось заставить его бросить курить. Они, как прежде, сидели рядом — друзья, понимающие друг друга без слов, — и, наверное, в сотый, если не в двухсотый раз наблюдали, как восходит солнце.
Почти совсем рассвело, и наконец наступил тот божественный миг, когда над темным лесным массивом показался огненный шар и все озарилось фантастическим светом — весь их мир сверкал и переливался, — как керамика, только что извлеченная из муфельной печи.
— Десять минут назад вернулись егеря. Нашли стадо, — сообщил Джонни, нарушив тишину и одновременно лишив рассвет очарования.
Дэниел вздрогнул и повернулся к Джонни.
— Сколько? — спросил он.
— Около пятидесяти.
Поголовье в общем-то оптимальное. Больше они переработать не смогут: на такой жаре мясо и шкуры слонов быстро разлагаются. С другой стороны, для меньшего числа слонов использование такого количества охотников и техники не оправдано.
— Ну что, не передумал снимать? — поинтересовался Джонни.
— Да, я хорошо подумал, — кивнул Дэниел. — Скрывать такие вещи — лицемерие.
— Люди едят мясо, носят кожу, но вряд ли пойдут на экскурсию на скотобойню, — заметил Джонни.
— Трудно сказать. Люди имеют право знать правду.
— Если бы я тебя не знал, то решил бы, что ты просто гоняешься за сенсацией, — прошептал Джонни.
Дэниел нахмурился.
— Ты единственный человек, которому я позволил сказать такое. И только лишь потому, что ты сам знаешь, что это неправда.
— Да, знаю, — согласился Джонни. — Тебе этого не хочется, так же как и мне, но ты первый сказал, что иногда приходится причинять боль.
— Ладно, пошли. Дела не ждут, — бросил Дэниел угрюмо.
Они встали и молча побрели назад к стоящим поодаль грузовикам. Лагерь уже ожил, на костре готовили кофе. Егеря сворачивали одеяла и спальные мешки, проверяли винтовки.
Четверо егерей — два белых и два негра, каждому не больше тридцати — носили неброскую форму цвета хаки с зелеными нарукавными нашивками Управления национальных парков. С оружием они обращались с небрежностью обремененных опытом ветеранов, однако не забывая при этом добродушно подшучивать друг над другом. Белые и черные — они относились друг к другу как товарищи. Несмотря на молодость, они уже успели повоевать, скорее всего, по разные стороны линии фронта. Дэниела всегда удивляло, что со времен войны у былых противников не осталось и капли ненависти.
