Конечно, Яков Давыдович не мог не видеть, что происходит, но не мог же он сдать приемного сына в детский дом. Это могло самым неблагоприятным образом сказаться на его карьере и даже стать поводом для серьезного разбирательства на парткоме Главка. Ведь его, как теперь стало понятно, ошибочное решение принять в свою семью сына героя Гражданской войны одобрили на самом верху!
В такой патовой ситуации оставалось ограничиваться мягкими уговорами жены и периодическими воспитательными внушениями подростку. Но это мало помогало: Маргарита Павловна продолжала открыто демонстрировать ненависть по отношению к подкидышу, а Борька все меньше считался с новыми родителями. Его совершенно не волновало, что учителя и директор школы жалуются на него Фальманам. Подросток регулярно прогуливал уроки, проводя время в компании дворовой шпаны. Трижды Нефедова с дружками доставляли в местное отделение милиции за мелкие правонарушения. И каждый раз Яков Давыдович, бросив все дела, мчался его выручать. При этом он прилагал все усилия, чтобы факт задержания его воспитанника не получил огласки. Но и терпение приемного отца было не беспредельным…
Однажды Борька нашел спрятанный ключ от ящиков рабочего стола «родителя» и стащил его наградной браунинг с полной обоймой патронов. Как и следовало ожидать, организовавших в Парке культуры стрельбу по воронам оболтусов задержал милицейский наряд. После трудного разговора с как обычно примчавшимся на выручку «папашей» дежурный по отделению милиции передал юных стрелков Фальману. Этим же вечером дома между приемным отцом и подростком состоялся серьезный разговор:
— Ну вот что, Борис, живи дальше как знаешь, — грустно признал свою педагогическую недееспособность Яков Давыдович. — Только давай заключим соглашение: мы с женой больше не будем лезть тебе в душу и ограничивать твою свободу. Эта квартира по-прежнему останется твоим домом. Но за это ты должен обещать мне воздерживаться от откровенно бандитских вылазок. Согласен?
Борька принял предложенные условия, и с того дня Маргарита Павловна действительно уже не пыталась его воспитывать, а ее муж — тот и вовсе перестал замечать, что кроме него и супруги в квартире живет еще кто-то. Возвращаясь вечером домой со службы, он не здоровался с Борькой, а когда случалось сидеть с ним за одним столом, проскальзывал по лицу юноши равнодушным взглядом. Если же все-таки появлялась необходимость личного контакта, то Яков Давыдович, смотря мимо воспитанника, изрекал нейтральную фразу типа: «У нас на работе для детей сотрудников билеты в цирк распространяют. И как?»
