— Старшине прислуживаешь, салага? Еще раз опоздаешь, повыбиваю зубы.
Сержант дружил с Гурули и ревновал его к Гешке.
А Яныш был приятным парнем. Он умел выслушать, никогда не перебивал и живо интересовался альпинизмом.
— Возьмешь в горы, когда вернемся в Союз? — спросил он.
— А что, здесь гор не хватает? — пошутил Гешка.
Как-то Гешка зашел к старшине и там напоролся на Игушева. Сержант громко рассказывал прапорщику, почти кричал:
— А она, сука, уже с другим! Я эту б… убью, если живым вернусь!
Он очень страшно ругался, потом скомкал в кулаке почтовый конверт и изо всей силы ударил по дверце шкафа, в котором хранились шинели. Фанера с коротким хрустом проломилась. Гурули, увидев Гешку, бросил ему:
— Выйди, потом!
Один раз Гешка сразу после обеда пошел к женской общаге. Сел у столба, надвинул на глаза панаму и, поглядывая на часы, стал ждать. Длинноногая девушка с белым свертком в руке проплыла мимо него, оставив за собой легкий запах дезодоранта. «Точна, как поезд», — подумал Гешка, посмотрев на часы.
Гурули готовил взвод в засаду. Он ходил вдоль рюкзаков, выложенных перед казармой на плацу, что-то считал про себя, записывал циферки на бумажке. Потом раскладывал у каждого рюкзака гранаты, сигнальные ракеты в полиэтиленовых мешочках, пулеметные ленты, коробки с сухпайками. Он проверял работу радиостанций, дергал за ремешки касок. Издали казалось, что старшина ходит среди спящих на асфальте солдат и пытается их разбудить. Амуниция была пропыленная, выцветшая, мышиного цвета. Новые рюкзаки Гурули выдавал только для хозработ.
— Жалеешь? — спросил Гешка. Гурули распрямился, посмотрел на Гешку красноватыми глазами.
— Ты скорпиона когда-нибудь видел, сынок?.. Жалеешь! Кишки наших гавриков жалею!
— Понял, маскировка! — прикусил язык Гешка. — А почему ты не хочешь взять меня на войну?
— У замполита спрашивай, почему он тебя в списки не внес.
Гешка, однако, сам не понял, зачем он спросил у Гурули насчет войны. Он не испытывал к ней никакого интереса, он был освобожден от нее, как отличник от зачета, и это было приятно — чувствовать свое исключительное положение, настолько приятно, что невольно хотелось убеждаться в этой исключительности еще и еще раз. Наверное, потому Гешка последовал совету старшины.
Замполит роты старший лейтенант Рыбаков сидел в майке за столом и подшивал к куртке подворотничок.
— Вы у нас временный, — сказал замполит, даже не дав Гешке раскрыть рта, — но все равно надо включаться в жизнь коллектива. Ваш отец генерал?
