— Сопляк, — прошипел Тит ему в лицо через верхний край своего щита. — Это ты позавчера грохнул меня по кумполу? Молись Артемиде! Пришел тебе конец…
Он топнул ногой — и Ксенофонт с криком выпустил щит.
В то же мгновение Тит, недосягаемый за своим огромным щитом для чужого меча, проворно нанес открывшемуся Ксенофонту знаменитый длинный колющий удар, расчистивший для Рима половину мира. Тяжелый меч, с хрустом звякнув, пробил медную кирасу и глубоко проник в левую часть живота, в живую горячую плоть.
Легионер добил упавшего грека:
— Ты не позволил мне поцеловать твою невесту? Так получай же!..
Когда все кончилось, Красса перенесли в Зенодотию, в дом стратега Аполлония. В бывший дом бывшего стратега…
Триумвир не принимал участия в бою. Он даже не видел его. Ибо сразу после купания в речке охватил старика нестерпимый озноб. Красс, бессмысленно озираясь, дрожал и стучал зубами, когда снимали с повозки.
Его уложили в срочно разбитой палатке, укрыли дюжиной суконных плащей. Красса кидало то в жар, то в холод. Грудь разрывает хриплый кашель, из ноздрей струится мерзкая слякоть.
Раб Эксатр поил полководца отваром сушеной крапивы. И клал ему на нос примочки из настойки ее семян на виноградном соку, предварительно уваренном до половины прежнего объема. Все это зелье везли в обозе лекари легиона.
Красс, беспомощный, красный, метался на ложе, хватал Петрония за руки:
— Что? Ну что?
Военный трибун, находясь при нем неотлучно и получая вести от связных, терпеливо докладывал:
— Пошла на сближение первая когорта…
— Справа от нее, чуть позади, идет вторая…
— Первая завязала бой…
— Вторая умышленно медлит. Все как следует…
— Первая теснит неприятеля…
— Неприятель теснит вторую…
Узнав, что «грэкусы» бьют и гонят вторую когорту, Красс ударил Петрония кулаком по лицу. Как в свое время сенатора Анния. Но в кровь не смог разбить. Силы не те…
— Октавий! Где Октавий?
Даже здесь, в глухой кожаной палатке, отдавался шум сражения: многоголосый гвалт, стук и треск, звон и скрежет. Отдавался в ушах. Отдавался в мозгу. Будто стучат по затылку…
— Третья двинулась в обход! — донес взволнованный связной. — Четвертая справа сделала охват…
Красс заплакал.
— Все как следует. — Петроний заботливо отирал ему слезы.
…На плечах немногих уцелевших греков легионеры ворвались в Зенодотию и опустошили ее. Грудных детей и дряхлых стариков убивали на месте. На что они, кто их возьмет? Хватали тех, кто годился на продажу.
Лишь один старик был пощажен: стратег Аполлоний, — на него наложили оковы.
