— Значит, я имею право продать любую собственность, не являющуюся неотчуждаемой?
— Да, — неохотно подтвердила Элизабет.
— Понимаю. Майоратное наследование было способом защиты семьи.
Элизабет улыбнулась. Наконец-то он понял, почему так важно сохранять принадлежащие семье земли. Возможно, будет не так уж трудно убедить его в значимости истории семьи.
— Именно так, — сказала она.
— И пока я жив, я буду оставаться герцогом.
Элизабет кивнула:
— Да. И при условии, что ваши сыновья будут рождены здесь или в одной из английских колоний, старший из них наследует все после вашей смерти.
— А если мои сыновья родятся в Америке?
— Ваш старший сын будет считаться американцем. Поэтому наследником станет ваш кузен Ричард. Или один из его детей.
— Понятно, — сказал он и уставился на лежавшую перед ним бумагу. Потом медленно поднял на нее глаза. — А как насчет вас?
— Прошу прощения?
— Что все это значит для вас? Элизабет прикусила нижнюю губу.
— Я беспокоюсь не о себе.
— Конечно о себе, — с улыбкой сказал он. — В приводе человека беспокоиться о собственном благополучии.
Ярость вскипела в ней.
— Вы считаете, я всего лишь забочусь о своих интересах?
Он лениво откинулся на кожаном кабинетном кресле.
— Какая иная причина могла бы заставить вас вмешиваться в мои дела?
Она ухватилась за кресло, встала и пристально посмотрела на него.
— Дело не во мне. Вы знаете, сколько у вас арендаторов? И сколько слуг работает на эту семью? Вы понимаете, что все они окажутся бездомными, если вы продадите землю.
— Это не моя забота.
Элизабет хотелось выбежать из комнаты, но усилием воли она заставила себя остаться. Она должна убедить этого человека не губить жизни множества людей.
— Это, без всякого сомнения, ваша забота. Одной из главных обязанностей герцога является забота о благополучии его арендаторов. — Она подбоченилась, ожидая его возражений.
Он снова наклонился вперед и скрестил руки на груди.
— Мы оба знаем, что я не гожусь в герцоги. И я не желаю изображать герцога. Меня интересует только моя семья и ее благополучие. Остальной мир пусть провалится в тартарары.
— Вы эгоист! Чтобы настоять на своем, вы выбросите на улицу ни в чем не повинных женщин и детей?
Терпение Уилла лопнуло. Он поднялся, заставив ее смотреть на него снизу вверх.
— Я эгоист? Потому что я ставлю на первое место интересы семи детей? Потому что я унаследовал титул против собственной воли? Потому что был вынужден приехать в эту мерзкую страну и поселиться в доме, который для меня ничего не значит?
