— Однако задавшего этот вопрос выгнали, определив таким образом подобный юмор как совершенно неприемлемый.
— Верно, его выгнали, однако гораздо более важно то, что сама ситуация была признана достойной того, чтобы быть зафиксированной, благодаря чему мы с вами ее сейчас и обсуждаем. Уважение и даже восхищение достоинствами человека в еврейской традиции прекрасно уживаются с улыбкой. В Талмуде говорится об одном мудреце, что это был маленький человечек с огромным животом и необычайно большими зубами. О другом сообщается, что его живот был столь велик, что под ним свободно могли пройти два быка. Недостатки присущи всем людям, и великие люди вовсе не составляют исключения. Наша традиция не идеализирует праведника, о его недостатках говорится так же, как и о его достоинствах. Это относится и к Библии, и к Талмуду. О забавном говорится с улыбкой, и эта улыбка вовсе не умаляет достоинств.
Юмор, объектом которого становятся «свои», очень характерен для евреев. Это свидетельство того, что человек живет в ладу с собой. Это свидетельство силы и уверенности. Когда человек не уверен в себе, он не может позволить над собой улыбнуться. Между тем, объект еврейского анекдота почти всегда — сам еврей. Характерно, что многие антисемитские анекдоты — это слегка перелицованные анекдоты еврейские. Коренное отличие — в объекте и адресате.
Напоследок я расскажу хасидскую историю об одном ученике, который очень любил посмеяться. Его учитель (а он был очень знаменитый человек) как-то сказал: «Если ты воздержишься от шуток хотя бы один год, ты достигнешь очень многого». «Хорошо, — сказал ученик, — я попробую.» Они стали вместе молиться, потому что как раз пришло время, и вдруг учитель слышит смех. «Как же так?! Ты же обещал!». — «Да, но ты молился больше года!». У смешливого ученика было своеобразное чувство времени.
— Но все-таки и в Библии, и в Талмуде улыбка занимает скромное место.
— Скромное. Если вы откроете книгу по аналитической геометрии, вы там вряд ли найдете шутки. Это не значит, что написавший ее математик начисто лишен чувства юмора (он может быть очень остроумным человеком), но существует специфика текста. Кстати, когда смешливый ученик, о котором я только что рассказал, написал книгу, шуток там не было.
