Опубликовано в 26 выпуске "Мекор Хаим" за 2000 год.
Улыбка над самим собой — свидетельство силы и уверенности.
Адин Штейнзальц отвечает на вопросы Михаила Горелика
— В глазах многих людей, религия — дело исключительно серьезное, тут не до смеха, улыбка здесь совершенно неуместна.
— Религия — действительно дело серьезное: это чистая правда. Что же касается улыбки, то она может быть и вполне уместна: человек живет в мире, а здесь есть над чем улыбнуться и над чем посмеяться.
— В человеческой жизни — это понятно, а вот как это отразилось в Библии, в Талмуде, и отразилось ли вообще?
— Отразилось и очень многообразно. Причем в Библии и в Талмуде совершенно по-разному.
— Вы не могли бы привести какой-нибудь пример?
— Пожалуйста. Вот типичный пример из Библии — Исайя высмеивает создателей идолов. Пророк говорит: смотрите, одно и то же дерево идет и на растопку костра для приготовления обеда, и для изготовления идола. Человек молится тому же полену, которое его греет; он кланяется ему и говорит: «Спаси меня, ибо ты бог мой».
— В псалмах есть та же тема. Там говорится об идолах, что это всего лишь золотые поделки — у них есть руки, но они им ни к чему, есть ноги, да только они не ходат.
— Я же говорю, это типичный пример. А вот история из Талмуда. Там рассказывается об одном из участников дискуссий, который любил задавать каверзные вопросы. Однажды обсуждался вопрос, что делать с найденным птенцом голубя. Если птенец найден в радиусе пятидесяти локтей от голубятни, его следует отдать владельцу, если дальше — можно взять себе. И тогда этот насмешник спросил: а что если птенец одной ногой стоит в радиусе пятидесяти локтей, а другой ногой но ту сторону? А еще как-то он спросил: если у человека две головы, на какую из них накладывать тфилин?
— И на какую же, интересно?
— Задавшему вопрос тут же предложили покинуть собрание, и вопрос остался без ответа.
Я думаю, эти примеры хорошо демонстрируют принципиальную разницу между Библией и Талмудом. Разница в том, над кем смеются и как смеются. Пророк обращается к публике и высмеивает чужих, участник талмудической дискуссии обращается к коллегам и подсмеивается над своими. Юмор в Талмуде — юмор в семейном кругу, улыбка, предполагающая любовь, шутка, переключающая внимание во время дискуссии. Сарказм пророка — инструмент его миссии, его смех — высмеивание того, что пророку отвратительно, с чем он борется, его смех всегда «против», его смех — огонь на поражение. В своей частной жизни пророк мог и улыбнуться, и пошутить просто так, безо всякой сверхзадачи, однако это не могло попасть в книги, поскольку не имело отношения к делу. Юмор законоучителей Талмуда совершенно иной, и к нему совершенно иное отношение. Вопрос о двухголовом человеке абсурден, но методологически очень типичен для талмудических дискуссий.
