Адин Штейнзальц отвечает на вопросы Михаила Горелика | страница 42
— Ну почему же, не скажите: всегда найдутся люди с нестандартной эстетической ориентацией. Да и потом не зря же мы начали разговор с Самсона, которого Далила, как выясняется, прельстила не красотой, а какими-то иными своими качествами — я бы очень удивился, если нравственными или интеллектуальными. Рабби Иегошуа бен Хананья** считал, что красота — только помеха мудрости.
— Рабби Иегошуа был человеком редкостного ума, но, в отличие от рабби Иоханана, неимоверно уродлив, просто из ряда вон, и это обстоятельство не могло не влиять на его размышления о красоте.
— Его жесткая оценка была спровоцирована вопросом, почему сосуд мудрости столь вызывающе безобразен. И как ему было ответить? То, что вы назвали золотым сном и монистической мечтой, отражает глубокую потребность в гармонии.
— Которая в наличном мире сплошь и рядом отсутствует. Красота глубоко амбивалентна. Это тема Бодлера, тема Уайльда.
— Один из выводов, к которому подводит читателя «Портрет Дориана Грея», состоит в том, что «на самом деле» зло безобразно.
— Это «на самом деле» обнажается только после смерти героя — при жизни он был внешне прекрасен. Этот прием обнажения используется в одном талмудическом рассказе. Человеку, согрешившему с красавицей, предлагают ее в аду, но только в виде расчлененки. Ты ее желал? Сегодня день исполнения желаний, все запреты сняты: возьми.
— Нельзя сказать, что это приятная сцена.
— Что вы хотите — это же сцена ада! Описаний ада в нашей традиции не слишком много — эта подкупает своей пластичностью.
— Ваш пример с красоткой в аду — типично мужской. Можно представить, как тяжело этому несчастному парню, но, ради его душевных мук, расчленена все же девица.
— Изменилась не девушка — изменились глаза героя: он просто увидел то, что, по слабости зрения, не видел при жизни. До поры скрытое стало для него явным. Ну и, кроме того, это же был его ад. Возможно, в ее аду — все с точностью до наоборот. Красота, связанная со злом, — проблема не только нравственного порядка: самые красивые грибы — ядовитые. Это справедливо и по отношению к некоторым другим творениям. Об опасности красоты, о ее возможной разделенности с добром говорится уже в самом начале Библии, причем в предельно острой форме: Древо познания прельщает Еву, помимо всего прочего, и эстетически — оно «услада для глаз». В Талмуде существуют разные подходы к красоте. С одной стороны, есть трезвое осознание, что красота может быть связана со злом. С другой стороны, она может рассматриваться и как самодостаточная ценность. Однажды красота женщины так поразила рабби Гамлиэля