— Выходит, я — лишний?
— Ну конешно! Сам посуди! Не станет же моя Арпик сразу с двумя жить?
— Уж не знаю, как она, но я на такое никогда не соглашусь! — подошел к телефону и набрал номер: — Арпик? Это я! Николай! Из квартиры тебе звоню… Почему смолчала? Что? Тебе было трудно одной? Нет! Я не упрекаю! Это слишком мелко! Я просто хотел посмотреть тебе в глаза! В последний раз… Но не стоит. Ты все равно ничего не поймешь… Нет! Мне ничего не нужно объяснять. Прощай! — Положил трубку и, шагнув к двери, увидел сына. Глаза мальчонки широко раскрыты. В них было много вопросов. Но рядом стояла бабка, и Павлик не решился их задать.
— Прости, сынок! — наклонился к сыну, поцеловал в макушку и вышел в двери не оглядываясь.
«Не споткнуться», — уговаривал себя Николай, глотая жесткий ком, застрявший в горле. И шел, не разбирая дороги.
В сквере нашел заброшенную скамью. Курил, успокаивая себя:
«Баба предала! А сколько мужиков в зоне о том говорили? Они еще тогда это пережили. Мне судьба дала отсрочку. Они остались живы. А я чем хуже? Они не верят бабью? И я не поверю ни одной! Вот только теперь куда деваться?»
И Николай решил сегодня же, не откладывая, пойти на работу. Может, там имеется общежитие? Авось дадут место…
Ему повезло.
Николая определили в бригаду каменщиков подсобным рабочим. Он целыми днями носил на растущие этажи кирпичи, раствор. Вернувшись в общежитие, заваливался в постель и спал до утра. Его не интересовали соседи по комнате. Он ни к кому не набивался в друзья, никуда не ходил. Лишь через два месяца решился написать письмо родителям в Сероглазку. Коротко поделился случившимся. Особо не жаловался. Передал приветы всем братьям и сестрам. Попросил черкнуть о себе хоть несколько строк. А через месяц получил ответ, написанный рукой старшей сестры Ольги:
«Ты пишешь, что стал почти свободным и живешь в общежитии вместе с вольными людьми? А скажи-ка, как ты просрал квартиру, какую дали тебе? Почему прописал в ней потаскуху, а не моих детей — своих племянников. Сейчас жил бы в своем углу, а не скитался бы по общагам! И мои дети не платили бы за комнату, учась в институтах! Но… На это у тебя ума не хватило. Ты никогда не думал о нас. Вот и теперь пишешь о своих бедах. А не подумал, что родителям обязан помогать. Ведь они получают крохотную пенсию, какой и на хлеб не хватает. Я тоже в колхозе работаю. Имею свою семью. Учу детей. Еще и стариков кормлю. Легко ли мне? Бьюсь как рыба об лед. И никто не поймет и не поможет. У всех свои заботы и беды. Только я трехжильная? Вас вынянчила. Вы повыучились. Я осталась с семилеткой — в колхозе. Из-за вас. Но с вашей учености никакого толку. Только сосете из нас последние соки. Уж лучше б вас не было».
