— Домой! В деревню.
— Мне не по пути. Я в город шел. Да вот не повезло. Ты уж не осуди, что мороки прибавил, — остановил кобылу.
— Куда ж теперь подашься? Иль есть к кому? — спросила Варвара.
Мужик закурил и ответил трудно:
— Не к кому мне идти. Один я. Как крест на могиле. Никому не нужен. Даже себе самому.
— Мы вот тоже одни маемся. Бабье. А жизнь нынче вишь какая? По дороге не проедешь. Пацаны и те в разбое. Случись что, вступиться некому. А и помочь — никто! Бабьи руки все не схватят. Маемся без мужика! Без хозяина нынче тяжко. Ан где его взять? Хороших нет. Плохого — самим не надо, — вздохнула Варвара.
— А своих мужиков куда подевали?
— Мой — помер. Уж двенадцать годов минуло. Зять, чтоб его черти взяли, сбежал от нас. Тяжко детей растить. Он у нас к легкой жизни привык. К городской. Чтоб лежа на боку все получать. В деревне не залежишься. С голоду сдохнешь. Вот и смотался подальше с глаз. Без обратного адресу. Теперь кукуем в четыре души. Двое внучек да мы с дочкой.
— Выходит, как и я, сироты, — выдохнул человек тяжко.
— А ты кто будешь? Ить только и знаю о тебе, что от пацанов спас. Спасибо тебе на том великое! — поклонилась Варвара в пояс.
— Я? Меня тоже предали. Свои. За что, сам не знаю. Может, за то, что верил?
— Может, пил лишку?
— Нет. В том меру всегда знал.
— Жена выгнала?
— Сам ушел. Понял, что не нужен стал. Лишний в семье.
— Дети имеются?
— Уже своя семья есть. Вырос сын. С матерью отношения поддерживает. А я чужим стал. Теперь уж отошел. Да и вспоминать неохота. Вся судьба в осколки. Хотя чего это я жалуюсь. Тебе и без меня тошно. Прости.
— А сам из городских?
— Жил в городе. Но родился в деревне…
— Выходит, не белоручка! — глянула на человека пристально. И спросила: — Теперь куда пойдешь?
— Земля большая. Авось сыщу себе место и крышу над головой. Много ли одному надо?
— Зачем искать? Поехали к нам. Конешно, не ахти что, но с голоду не пухнем. Харчи свои. Деньжат маловато. Зато кусок хлеба и кружка молока всегда сыщутся. Понравится — останешься. А нет, переведешь дух, подыщешь место получше и уйдешь…
— А дочка твоя примет ли?
— Как не принять? Велю ей — примет! Она хоть и норовистая, но не ослушается. Да и намаялись сами. В хозяйстве без мужичьих рук хоть волком вой.
— Как зовут тебя? — повернулся он к бабе.
— Варварой, Варька я! А тебя?
— Николай.
— Садись, Коль. Поехали домой. Гля, как темнеет быстро. А нам еще пятнадцать верст до дома ехать. Вовсе в ночь заявимся. Дочка переживать будет.
