— Я прощаю вам столь неожиданное появление в моем вагоне, но теперь вы должны уйти.
— Ночь только началась, — возразил француз, — возможно, нам больше никогда не представится возможность побеседовать, а вы мне очень нравитесь. Вы столь милы и очаровательны.
— Но ведь вы меня не видите, — удивилась Зенка.
— Вас видит моя душа, — ответил француз. — Мало того, что вы красивы и великодушны, я чувствую, что вы, как и я, бунтарь. Вы боретесь в одиночку. Как бы я хотел сражаться вместе с вами!
— Почему вы решили, что я с кем-то… сражаюсь? — растерянно спросила Зенка.
— Вас выдает голос, — пояснил незнакомец. — Вы рассержены и обижены кем-то.
— Вы придумываете!
— Ничего подобного. В темноте гораздо легче понять, что думает твой собеседник. В темноте все чувства обострены, как у слепых. Днем мы полагаемся на свои глаза, а сейчас нами руководят инстинкты. — В голосе француза слышалось глубокое убеждение. — Ведь глаза видят только внешнюю оболочку, — медленно продолжил он. — Им не под силу узнать, о чем на самом деле думают люди и что творится в их душах.
Зенка, затаив дыхание, внимательно слушала своего собеседника.
— Я наполовину венгерка и поэтому верю тому, что вы говорите, — сказала она, когда француз сделал паузу. — Но мои английские корни утверждают, что вы несете околесицу и я не должна вас слушать.
— Забудьте о своих английских корнях, — посоветовал незнакомец, — и поверьте своему венгерскому сердцу, которое подсказывает вам, что я прав.
— Вы меня пугаете… — еле слышно призналась Зенка.
— Не может быть! По-моему, вы очень смелая, как и подобает венгерке.
— Именно эти слова я постоянно повторяю себе, но, увы, храброй быть очень непросто.
— А жизнь и есть очень непростая штука, — утешил ее француз. — И мы с вами прекрасно знаем, что истинная храбрость заключается в умении преодолевать свой страх перед лицом грозящей опасности.
Зенка судорожно сжала руки.
— Я боюсь, — прошептала она, — но вы первый, кому я признаюсь в этом.
— Вы говорите так потому, что разговариваете не с человеком, а с призраком. Но когда наступает день, призрак исчезает и о нем тут же забывают.
— Нет, я вас никогда не забуду, — горячо запротестовала Зенка. — Ведь после разговора с вами мне теперь уже не так страшно, как раньше. Я потому и не могла спать, что страх мешал мне.
— Если я скажу, что в темноте все кажется более страшным, чем есть на самом деле, вы ведь мне не поверите, — улыбнулся француз. — Но это и на самом деле так.
