Призрак Кудеяра | страница 5

Бунты, вихри, мятежи, сполохи народного гнева вспыхивали и угасали, но не меркла в русской душе память о древней Языческой вольности, товариществе, братстве. И сейчас, когда под видом «реформ» идёт целенаправленное умерщвление Русичей и церковь благословляет палачей, снова восстают из былинного бессмертия своего Могучие Мужи и вдыхают силу в молодых бойцов.

В огромном сердечном сочувствии Разину как нельзя лучше отразились социальные и нравственные идеалы Русского Народа. Вообще, наиболее почитаемыми образами исторических преданий были, помимо Степана Разина, народные заступники-бунтари, бросившие вызов общественной несправедливости: Иван Болотников, Василий Ус, Кондрат Булавин, Алёна Темниковская[3], Емельян Пугачёв[4], а также благородные лесные разбойники — Иван Кольцо, атаман Ры- жанко, Кузьма Рощин и другие.

Широчайшая распространённость песен о Разине убедительно свидетельствует о горячей и повсеместной народной поддержке восставших, именуемых властями не иначе, как ворами[5] и разбониками.

Под звёздным небом терем мой.

И первый друг мне — мрак ночной,

И мой второй товарищ ратный —

Неумолимый нож булатный;

Товарищ третий — верный конь,

Со мною в воду и в огонь;

Мои гонцы неподкупные —

Летуньи — стрелы каленые.

Старинная песня.

Ко времени начала кровавой иудохристианизации Руси полукровкой Владимиром-Отступником относится известное летописное сообщение 996 года о небывалом умножении так называемых разбоев. Слово «разбой» тогда обозначало не только и не столько нападение из засады на купеческий обоз, сколько любое выступление отчаявшихся народных масс против засилья продажных князей и церковников. Не желавшие креститься люди тысячами скрывались в лесных чащобах и давали убежище всем беглецам-язычникам, подвергавшимся преследованиям со стороны иудохристианских властей:

Разбой, или вооружённое нападение на поместья и монастыри, на представителей господствующего класса и их челядь, на богатеев, на епископов-миссионеров, их ограбление и часто убийство представляло собой не обычное уголовное деяние, а проявление острого социального и религиозное протеста со стороны закабаляемого народа