может позволить нам сделать рывок. Ты должна нам помочь.
Она закрыла глаза и кивнула головой. По щекам ее покатились слезы.
— Никто не говорит мне правды. Никто. Я ходила к преподобному отцу Рике…
— Это еще кто такой?
— Который читает проповеди в Нотр-Дам.
— И что он тебе сказал? Мне правда интересно.
— Что наша душа участвует во всем, что делает человек, и это справедливо даже в области атомной энергетики… Понимаешь…
— Понимаю. Так вот, послушай. Если ты все для себя решила, это наша последняя встреча. Но я хочу, чтобы ты все же поняла, о чем идет речь. Чтобы ты это ясно осознала, раз и навсегда.
Она подняла глаза:
— Я прекрасно осознаю это, Джек. Речь идет о проклятии.
Старр отвел взгляд. В кои-то веки христианская вера способна помочь ЦРУ.
Он не проронил ни слова в ответ.
— Вот почему я пришла к вам. Проклятие. Вот над чем работают Марк и остальные. Вы можете называть это нейтронной бомбой, или переработкой отходов… или «полным циклом», как они называют это на своем языке… Но речь идет именно о проклятии.
Старр резко поднялся, подошел к круглому столику в стиле Людовика XV, на котором стоял поднос, и налил себе виски. Он размышлял о том, что «проклятие», если все же это слово имеет какой-то смысл, — процесс весьма длительный, а если точнее — нескончаемый. Конечное проклятие — это терминологическое противоречие, а значит, проклятие может длиться вечно. Возможно, за это время успеют даже создать новую цивилизацию. Это как-то успокаивает. Он вернулся к окну и устроился на подоконнике; глядя под этим углом, казалось, что Нотр-Дам сидит у него на плечах.
— Матье сам снабжает нас информацией, — произнес Старр. — Так что ты не предаешь его. Просто мы хотим получать сведения чуть раньше остальных. Соперничество между великими державами — ты прекрасно это понимаешь.
Она тряхнула головой.
— Все вы сволочи, что одни, что другие, — сказала она совершенно спокойно и слегка улыбнулась.
— Суть дела в том, чтобы предугадать, кто именно — страны свободного мира или авторитарные режимы… — Старр прервал свою речь и рассмеялся. — К черту! И чего это я заговорил таким тоном, будто прошу повышения по службе? Захочешь бросить нас, малыш, только намекни. Придумаем что-нибудь другое.
Апельсины у нее на коленях сверкали в лучах солнца.
— Я и дальше буду помогать вам, — сказала она. — Лучше, чтобы это все же была христианская страна, чем…
Старр поспешно отвернулся: не время для цинизма.
— Джек, ты подходил близко к… к одной из этих штуковин?
