В Париже Старинову предстояло приобрести много вещей, которые могли понадобиться на войне. В поездках по городу его обычно сопровождал один из советских добровольцев, танкист по имени Павел. Знакомство с ним завязалось еще в Варшаве.
Как-то они зашли пообедать в один из парижских ресторанов. Сели за столик рядом с компанией молодых людей в штатском. Эта публика сразу обращала на себя внимание широкими плечами, холеными физиономиями, громкими, самоуверенными голосами и надменными взглядами.
Усевшись, они заметили, что на лацканах пиджаков их соседей вызывающе чернеют значки со свастикой. Один из молодчиков обратился к Илье Григорьевичу с вопросом. Говорил он быстро, на незнакомом диалекте, и Старинов не понял смысла произнесенных слов. Тогда в разговор вступил второй гитлеровец. На ломаном русском языке он нагло осведомился, не советские ли мы летчики.
— Ваших здесь много бывает, — насмешливо добавил он.
— Вам это, наверное, не безразлично, — сдержанно ответил Илья Григорьевич. — Волнуетесь?
— Хо-хо! Конечно! Нам надо торопиться, чтобы потренироваться. Вот вашим волноваться нечего. Они все равно не успеют приехать до освобождения Мадрида к своим испанским коммунистам. А если и вы летчики, послушайтесь совета — возвращайтесь обратно.
— Вы ошибаетесь, — спокойно ответил Павел. — Мы не летчики, а строители. Приехали на Всемирную выставку.
Немец захохотал, перевел слова Павла своим дружкам.
— А не желаете ли посмотреть другой выставка? — ухмылялся гитлеровец. — Мы откроем выставка в Мадрид. Там будет оружие Москвы. Русские самолеты. Гут?
— Говорят, что республиканцы вас опередили, — спокойно откликнулся Павел. — В Мадриде всем показывают обломки «юнкерсов» и «капрони». Ходят слухи, что экспонатов вполне достаточно.
Спокойствие советских людей бесило хорохорившихся нацистов. Но они не рискнули затеять скандал. Тем более что симпатии посетителей, занимавших соседние столики, были явно не на стороне наглецов со свастикой.
* * *
Маленький перрон был забит людьми. Едва Илья Григорьевич со своими товарищами показались в тамбуре, к ним протянулись яркие букеты. Женщины поднимали над головами малышей. Мужчины салютовали крепко сжатыми кулаками:
— Вива Русиа!
Волонтеры попали в объятия незнакомых, но таких близких людей.
В Барселоне и Валенсии людей, знамен и речей было больше. Но бурная, искренняя встреча в приграничном Порт-Бу Старинову запомнилась более всего.
В тот же день они направились в Барселону. Железнодорожные станции пестрели множеством флагов. Государственные флаги Испании, федеральные стяги Каталонии, алые полотнища коммунистов и социалистов, черно-красные знамена анархистов создавали причудливое переплетение цветов и красок.
