— Теперь наша пехота всех генералов попрет!
— Почему? — удивился Илья Григорьевич.
— Да как же? Тебя, поди, скоро в строй выпишут. Сила! Раненые засмеялись. Старинов обиделся и ответил:
— Зато тебе не обрадуются саперы. Мало им таскать всего приходится, еще ты на шею сядешь!
Но смутить Пчелкина оказалось нелегко.
— О саперах ты помолчи, герой, — спокойно ответил он. — Ну чего ты в саперном деле смыслишь?
Старинов ухмыльнулся:
— А чего тут смыслить? Землю роете.
— Землю… Эх ты, темень! Инженерные войска мосты тебе строят, вражеские препятствия для тебя разрушают, а когда такие, как ты, драпают, мы отход прикрываем. Те же самые мосты взрываем, дороги портим, чтобы вы опомниться могли! Да еще своими взрывами беляков в рай отправляем. Молчи уж лучше!
Илья Григорьевич видел, что Пчелкин сердился, защищая не себя, а свой род войск, о котором он действительно знал очень мало.
— Слышь, Петр, — попросил его однажды ночью Илья Григорьевич, заметив, что соседу тоже не спится, — ты не серчай. Скажи лучше, это верно про вас, саперов, говорят, что вы кое-когда наступаете первыми, а отступаете последними? Только без вранья!
И Пчелкин рассказал Старинову о людях сильных, смелых и смекалистых, несущих на своих плечах большую тяжесть боев, о людях, которые созидают в кромешном аду войны, а если нужно — разрушают созданное, чтобы, победив, созидать вновь.
Илья Григорьевич услышал о бесстрашных и отчаянных подрывниках, пробирающихся в тыл белых, чтобы разрушать их железные дороги и мосты, о понтонерах, которые под огнем наводят переправы, об отрядах, которые во время позиционной войны проводили разведчиков через заграждения врага.
Может, и не очень складно рассказывал Пчелкин, но в корявых словах бывшего крестьянина было что-то взволновавшее Старинова.
А тут еще появился в палате земляк Ильи Григорьевича Архип Царьков, весельчак и балагур. Он тоже оказался сапером и безоговорочно решил, что расставаться им, коли уж встретились, не следует.
— Тебе ж на роду написано сапером быть! — убеждал Старинова Архип. — И отец у тебя с дорогами всю жизнь был связан, и сам ты близ дороги вырос. Одно слово — сапер и сапер!
Волнующие рассказы Пчелкина, задорная убежденность Архипа и естественное нежелание разлучаться с хорошими товарищами — все это сыграло свою роль.
Друзей выписывали. Попросился на выписку и Илья Григорьевич. В части 9-й стрелковой дивизии как раз набирали саперов. Хоть рана еще и не зажила, Старинов отказался от отпуска и вместе с Царьковым и Пчелкиным был зачислен в 27-ю отдельную саперную роту.
