В один из дней Алексея – уже примелькавшегося в офисе – пригласили вместе со мной в соседний отдел Боковой. Отмечали день рождения Суркиной. Я обрадовался тогда тому, что Еремеев потихоньку входит в коллектив агентства. И еще больше меня порадовало то, что Алексей не стушевался среди многих незнакомых ему людей. Он легко входил в любой разговор. Но Еремеев не контролировал ход беседы. За полчаса разговора с Боковой Алексей умудрился выложить ей как на блюдечке всю свою жизнь.
Я еле оттянул Еремеева от нее:
– Ты что несешь…
Он в изумлении вылупился на меня:
– А че? Мне скрывать нечего… Да и Бокова – тетка, видать, неплохая, душевная…
Я покачал головой:
– Душевная… Она теперь все про тебя знает… А если потребуется, то уж, поверь мне, найдет, как эту информацию против тебя использовать…
– Зачем? – не понимал простодушный Еремеев.
Я даже не знал, как ему объяснить:
– Затем… Блин… Ты хочешь не потерять эту работу? И иметь еще лучшую, зарабатывать еще больше?
Он еще шире раскрыл глаза:
– Ну, хочу, конечно…
– И она хочет, – смотрел я на него, – и другие хотят… А на всех хорошей работы всегда не хватает… В Москве конкуренция в сотни, в тысячи раз больше, чем в любом другом городе. И между фирмами, и между людьми. Сегодня он тебе – друг, а завтра…
– Ну, понимаю.
Я вздохнул:
– Так тогда какого…
Алексей опустил глаза:
– Даже не знаю… Как-то она меня расслабила…
Я оглянулся, не слушает ли кто-нибудь нас:
– Бокова – опытная женщина, ничего не скажешь. Учись, кстати… Про меня что-нибудь рассказывал?
Еремеев не поднимал глаз:
– Не успел.
– Слава богу…
Этот день рождения я не забыл. Чем дальше, тем больше понимал, что Алексей не самый умный человек. И лишним тому подтверждением была его скупость. Мне было весьма непросто убедить Еремеева купить без очевидного повода карамельки для секретаря Протасова Нонны, шоколадку для женщин того же Боковского отдела. Алексей поражался:
– Че впустую тратить деньги? У меня и так их немного…
Я начинал объяснять:
– Они к тебе вернутся, твои деньги. Эти дамы сделают для тебя, когда понадобится, гораздо больше, чем стоят карамельки или шоколадка…
Еремеев расставался с казначейскими бумажками с большим сожалением. Те деньги, что вернутся, для него были непонятно далеки и абстрактны. А эти, которые он отдавал сейчас, конкретны и дороги. Да, десять копеек сегодняшних были для него намного дороже ста рублей завтрашних.
Учиться расставаться с деньгами легко, инвестировать в будущее он не хотел. Но по крайней мере комплименты говорить научился:
