Полковник Николаи знал, что фон Папен никогда не смог бы стать главой правительства Германии, если бы его шпионская деятельность в США стала широко известна в стране. А это могло легко произойти. Известное германское издательство Ульштейн и К0 уже намеревалось издать книгу о шпионской деятельности фон Папена, и потребовалось сильнейшее воздействие извне, для того чтобы Ульштейн отказался от своего плана. В переговорах с Ульштейном, проходивших в течение 1930 и 1931 гг., германские официальные власти выставляли в качестве основного аргумента то обстоятельство, что процесс по делу о германском вредительстве в США не был закончен американским судом. Германские власти упорно отрицали свое участие в этих преступлениях; но мемуары Ринтелена вполне определенно устанавливали ответственность Германии, в результате чего она была вынуждена оплатить ущерб. Однако Николаи, упорно выступавший против книги Ринтелена, действовал таким образом потому, что старался сохранить в полной тайне все, что касалось германской разведки.
В одних только Соединенных Штатах германская разведка израсходовала огромные денежные суммы, значительно более 40 миллионов, истраченных фон Папеном; и все это не давало должных результатов.
Вся система германского шпионажа была в ту пору сконцентрирована в руках официального военного атташе фон Папена, человека, все время находившегося в центре внимания общественности, за которым усиленно наблюдали контрразведывательные организации противника. Отсюда следовал вернейший и весьма катастрофический по своей серьезности вывод: по-видимому, вся система организации шпионажа была ошибочной.
Николаи и в особенности Людендорфу это было ясно даже еще до возникновения первой мировой войны. Как писал впоследствии Николаи: «Британская служба разведки представляла из себя превосходную организацию. Французское 2-е бюро было вряд ли менее действенным». Эти организации оказались настолько хорошо осведомленными, что, по признанию того же Николаи, 4 августа 1914 года англичане были в состоянии физически изолировать большинство германских агентов у себя в стране. То же самое имело место во Франции и России. «Германская система шпионажа в течение первых шести месяцев войны находилась в совершенно хаотическом состоянии», — заявляет Николаи. Он утверждает также, что знал об этой опасности, но не смог провести в жизнь мероприятия, которые считал необходимыми.
После поражения Германии и заключения Версальского мира молодая германская республика на первых порах официально отказалась от ведения шпионажа. Для полковника Николаи наступили трудные дни. Военное министерство внезапно не пожелало больше иметь с ним дела. Не помогло даже то, что он был готов идти на всяческие уступки. Тогда он обратился с запросом, что делать с его архивами, содержащими важные секретные документы. Никто в Берлине не хотел тогда взять эти документы на сохранение. Ему было предложено сжечь их. Николаи не смог заставить себя уничтожить плоды своей многолетней работы. После длительного хождения по инстанциям он нашел место для временного сохранения своих бумаг. Более 48 тыс. дел было перевезено в имение одного из крупных помещиков Восточной Пруссии. Здесь они, однако, находились не более шести недель. В конце концов, Альфред Гугенберг, бывший председатель комитета директоров Крупповского концерна и владелец издательства Шерль, предложил Николаи использовать принадлежащее ему помещение. Во время перевозки документов в Берлин бесследно исчезло более 3 тыс. дел. Позднее выяснилось, что некий бельгийский профессор Бюллюс, видимо, работавший для бельгийской разведки, украл их и перевез в Брюссель.
