— Так вы из рая к нам прибыли? — обрадовался Вермонт.
— Ну откуда же еще, мил человек! — крикнул ему Чебутыкин, вставая. Молодой физик поднял глаза на стоящего перед ним невысокого, круглолицего человека с покатыми плечами, короткими бровями и прыгающими в приступе смеха идеально-здоровыми мелкими зубами и понял, что совхозный шофер смеется над ним.
5.
Лимузин, на котором ехала Анна Вивальда, пробился сквозь пробки на Ленинградском шоссе, медленно проехал через Тверскую улицу и остановился у отеля "Арарат-Хайат" на Петровке. Швейцар плавным жестом затянутой в белоснежную перчатку руки открыл дверцу. Из полутьмы кабины прежде всего показались острые коленки Анны Вивальды и ее красные босоножки, а потом и она сама, снова успевшая погрузиться в недовольное, печальное и даже очень горькое настроение. Она уже успела нацепить на себя огромные черные очки. К стеклянным дверям отеля она шла в новом обвале сияющих фотовспышек. У дверей отеля каблук подвернулся, и она чуть не свалилась. Кто-то поддержал ее под локоть.
В огромном холле ее ждал с букетом роз управляющий отеля. Анну Вивальду передернуло от его слащавой улыбки и бесконечных идиотских букетов, которые ей вручали по каждому поводу. В лифте молоденький лифтер в кофейной куртке с блестящими пуговицами и в круглом кепи с бронзовой бляхой изо всех сил старался смотреть прямо перед собой, но иногда его глаза быстро стреляли в сторону певицы. В своих огромных черных очках Анна Вивальда стояла неподвижно, словно лошадь, у которой шоры на глазах. Когда она вошла в приготовленный для нее номер на пятом этаже — президентская сюита в белых и кремовых тонах с сиреневыми шторами, розовым балдахином у кровати и креслами на изогнутых ножках — вся эта суета ей уже надоела чуть ли не до смерти. Она устала. Она наклонилась, расстегнула ремешки своих итальянских босоножек и раздраженными движением сначала одной, а потом другой тощей длинной ноги запулила их в стену.
— На-до-е-ло! — по слогам проскандировала она, отправляя в стену первую босоножку.
— Мне надоело, ты поняла! — яростно крикнула она вслед второй и босиком, покачиваясь на длинных тощих ногах, пошла по белоснежному паласу. — О господи, какое все же все дерьмо… Она никак не могла найти свою фляжку, чтобы хлебнуть еще раз, и сказала сама себе: Фляжечка убежала! Тут она перешла в спальню и упала спиной на кровать.
— У тебя сегодня пресс-конференция. Ты уже пила в самолете, — отвечал ей менеджер Джон Фенимор Купер Дакоста. Оказывается, он тоже был в ее номере.
