Чебутыкин вдруг вздохнул. Он вздохнул с такой глубокой печалью, что Вермонту стало жалко этого невысокого мужичка с измученным лицом, небритым подбородком и маленькими, глубоко сидящими глазками под короткими бровями. Он молчал сочувственно, словно соглашаясь с тем, что своими расспросами причиняет собеседнику боль. Он даже не мог объяснить ему, почему задает эти вопросы, не предусмотренные комплексным планом психологического обследования (впрочем, план еще только писался в соответствующем НИИ и еще ждал обсуждения на научном совете и утверждения в Академии), почему ворвался в отсек без разрешения научного руководства института, почему проявляет дешевое ненаучное любопытство. Молодой физик молчал, смиренно наклонив гудящую от недосыпа, ноющую в висках, взлохмаченную голову.
— Там красиво, — начал говорить Чебутыкин. — Там идешь, бывало, по полю, а дальше такие холмы… такие, слышь, ты, физик, холмы… а на холмах жирафы… пасутся… вместе с буйволами… в мире и согласии.
— Куда идешь?
— А куда хочешь туда и идешь, — объяснил Чебутыкин.
— А что там вообще люди делают?
— За всех не скажу. А я гуляю.
— А с другими людьми вы там встречаетесь?
— Ну а как же! — оживился шофер. — У меня там и друзья есть! Там за лесом в хижине живет один старик, звать Ерема, он между мирами ходит туда-сюда… с евреем одним старым я там тоже знаком, Исаак Лурия его зовут, он раввин… у него камни летают и птицы стоят в воздухе… ну там и наших русских много, они собираются по субботам в лекционном зале и слушают выступления…
— У вас там и лекционный зал есть?
— У нас там все есть, не то что у вас тут! — заносчиво отвечал Чебутыкин, явно гордясь развитой инфраструктурой тех мест, откуда прибыл.
— А выступает кто?
— А все. Артисты помершие там, Утесов вот на днях про одесские лиманы пел, Шульженко про синий платочек, но я больше на лекции Ленина хожу, он завел там ликбез для представителей рабочего класса…
— Лекции Ленина?
— Ну да, Ильич нам читает про то, про се… Побалакать с ним и после лекции можно… В последний раз он нам читал про олигархический капитализм в современной России.
— А еще кто читает?
— А все! — отвечал Чебутыкин, принимая свободную позу на неудобном жестком стуле. Воспоминания о блаженных местах увлекли его. — По абонементу. Христос, Моисей, Будда, Конфуций, Зароастр, блаженный Августин, Черчилль, Ленин…
— А Сталин? — почему-то спросил вдруг обалдевший Вермонт.
— Нет, Сталин не у нас, он в аду.
